|
Игорь растворился среди черных голых аллей Парка. Здесь тоже ничто не напоминало о детстве. Все изменилось. Не те запахи. Иные звуки и мелодии. Кто-то весело орал с выцветшей дырявой эстрады: “И твой конь под седлом чужака!” Совсем другие люди. Остались, правда, беседки вдоль реки, да вечно голодные утки, рискнувшие на зимовку. В Нескучном повеяло знакомой, совсем недавно забытой юностью. На склонах то тут, то там кучковались озябшие, но довольно веселые, неформалы. Здесь клубился парок над чашкой горячего кофе из термоса. Здесь яростная мелодия Высоцкого раздвигала готовый сомкнуться прочный обывательский круг. Бородатый мужчина в свитере, собрав изрядное число молодых чуть хипповатых слушателей, хрипло пел “Горизонт”. Слова сплетались в ленту дорог. Два дыхания – в одно. Сердца отбивали ритм... Затем вспомнили Цоя. Традиционную “Пачку сигарет” и космогоничную “...по имени Солнце”. Игорь любил эти песни. Кто-то грел над мерцающим огнем кружку с ароматный пуншем. Игорь подошел ближе. “Гномы и хоббиты” раздвинулись, дав место у костерка. Бородач уступил гитару юноше с легким намеком на усы над тонкими красивыми губами и длинными волосами, схваченными в хвост. Его лицо мигом посуровело. Он поправил на указательном пальце железный перстень с руной Ингуз и запел совсем о другом… Ему зааплодировали. Потом бородач, которого знали под именем Драгомира, вернул себе музыкальный инструмент: – Песню Гэндальфа. Можно песню Гэндальфа!? – Заказ принят, – тихонько подыгрывая себе, Драгомир повел неспешный речитатив: Набита трубка табаком, Колечками серый дым, Веселый огонь в камине твоем – Ход времени необратим. Пусть за окном сумрак и грязь – Завтра будет рассвет. Его ты встретишь, чудак, смеясь И радуясь теплой весне... Неожиданно раздалось что-то не менее близкое, интимное, неспешное, средневековое... – Эльфы! Эльфы идут! Приветствуем вас, сыны Зеленолесья! Но если спиною ты чувствуешь Рок, И боль причиняешь, любя, Знай, это тебе преподносят урок – То Магия ищет тебя! Игорь вздрогнул. К горлу подступил комок. С горы по склону вниз спускались еще люди в серо-зеленых плащах. Но его взор был прикован лишь к одному из них, широкоплечему скальду с гитарой в руках. Он выглядел лет на сорок, может и больше. В нем было нечто загадочное, даже таинственное, одновременно и притягательное, и отталкивающее. Может, немигающие голубые глаза на бледном мужественном лице? Или этот заметный шрам, что лег на щеку. Волнистые светлые волосы предводителя “эльфов” стягивал серебристый венец. — 175 —
|