|
«Я, безусловно, недоволен собой и миром в котором я. Недоволен? Да нет же – мне плохо в нём. Просто плохо и всё. Плохо и всё. Плохоивсё». Где-то на самом краю Колька увидел или почуял искорку. Маленький жалкий огонек. Что-то типа «зато я жив» или того, что называют «надеждой». Может, так и выглядит эта самая искра божья? Вот её-то он и раздует. ….. Ничего не выходило. Вдруг вспомнилась старая сказка «Морозко». Как у Мороза под толстой снежной периной были спрятаны нежные подснежники и первоцветы. Всё, вот так.. не трогать, не дышать. Пусть себе тлеет мерцает тихонько под слоем этой ватной серости…. Зато ему этому огоньку уютно там и надёжно-безопасно. И пусть. Стало… нет, не хорошо… спокойно. Остаток дня прошёл, как во сне. И где-то по дороге между делом на глаза попалась старая деревянная церковь, непонятно каким боком затесавшаяся среди палаток метро. Тёмная с гнильцой, а над входом под иконкой - огонёк лампадки. Смешно, но может в этом только и суть, предназначение церкви, чтобы мутным своим спудом закрыть и удержать эту живую искру. Потом когда и разгорится… Даже ритм и слог мыслей сменился. ГЛАВА 31. ИИСУС А в церквях Иисус бывал редко. Но бывал. А так - всё больше куски его трупа. Сам Он, по крайней мере то, что Колька устойчиво принимал за Его, весело играя, сыпался в самых казалось бы (другим) случайных людей ярко золотыми искрами детской радости и интереса, чудесно зелёным блаженством, вкусной нежностью. Наверное, это - инградиенты любви… ГЛАВА 32. ПРИХОД Колька заехал к деду ненадолго. А застрял - часа на четыре. После смерти бабушки дед стал свои краски разбавлять. Раньше картина была почти маслом, теперь все больше становилась акварелью. Такие чёткие, конкретные шрамы, всегда соединявшие его с бабушкой, как будто водой размывало. Серели и рассыпались по краям, как сомневались. Зелёный и синий его тоже стал бледнеть местами. Колька редко ездил к нему – типа, некогда. На самом деле с этим новым одиноким дедом было непривычно и неуютно. Но сегодня они вдруг сошлись. Во-первых, Колька был по-весеннему уставший и сам размытый, депрессушный. Но главное, пока дед чай наливал, вдруг как посылка пришла от бабушки… В них разом вдруг обнаружилось (это точно - её!) розово-жёлтое нежное, хоть и прикрытое их мутью, но - общее! Это застало врасплох обоих, но не могло не понравиться. И они просидели, тихо балдея, минут… фиг знает, сколько… может, и полчаса. Потом дед встрепенулся. - Знаешь, Коль, чего мне пришло в голову? — 30 —
|