|
— Вы кто — командующий флорентинской армией? — спросил Малатеста, побагровев от злости. — Нет, но я отвечаю за оборону стен. — В таком случае лепите из навоза свои кирпичи и не указывайте солдатам, что делать с пушками. Вернувшись в Сан Миниато, Микеланджело встретил другого военачальника, Марио Орсини. — Что случилось, мой друг? — удивился Орсини. — Лицо у вас прямо пылает. Микеланджело рассказал, что случилось. Когда он смолк, Орсини грустно заметил: — Вы, должно быть, знаете, что все мужчины в роду Малатесты — предатели. Придет время, он предаст и Флоренцию. — Вы говорили об этом в Синьории? — Я всего лишь наемный воин, как и Малатеста, я не флорентинец. Утром Микеланджело уже сидел в Большом зале дворца, ожидая, когда его пропустят в палату гонфалоньера. Однако слова Микеланджело не произвели на членов Синьории никакого впечатления. — Оставь наших командиров в покое. Делай свое дело, укрепляй стены. Они должны быть неприступны. — Зачем вообще укреплять стены, если их обороняет Малатеста! — Наверное, ты очень устал. Тебе надо немного отдохнуть. Он возвратился в Сан Миниато и, продолжая работать под жарким сентябрьским солнцем, все же не мог подавить своих тревожных мыслей о Малатесте. Ото всех, с кем бы он ни заговаривал, Микеланджело слышал о нем самое дурное: Малатеста без боя сдал Перуджию; отряды Малатесты не стали сражаться с войсками папы под Ареццо; когда папская армия подойдет к Флоренции, Малатеста сдаст город… Мысленно Микеланджело снова и снова шел в Синьорию и умолял гонфалоньера отстранить Малатесту; он уже словно видел воочию, как Малатеста открывает ворота навстречу войскам папы к весь его, Микеланджело, труд по укреплению стен и бастионов летит к черту. Но стоит ли обращаться к гонфалоньеру Каппони? Тот ли это человек, которого надо умолять? Не повторится ли сейчас история с папой Юлием и стенами собора Святого Петра, которые строились из тощего бетона и неизбежно должны были рухнуть?.. Ведь Малатеста сказал: «Вы кто — командующий армией?» А разве папа Юлий не спрашивал его: «Ты что, архитектор?» Микеланджело волновался все больше и больше. Он уже представлял себе, как войска папы разрушают Флоренцию, подвергая ее той же участи, что и Рим, как пьяные солдаты грабят дома и уничтожают произведения искусства. Он не спал ни минуты в течение нескольких суток подряд, забывал о еде и уже не следил за тем, как работают его артели каменщиков. Всюду он ловил настораживающие его словечки и фразы и убеждался в том, что Малатеста собрал на южной стене своих приспешников и плетет нити заговора, собираясь сдать Флоренцию врагу. — 598 —
|