Свое участие в заседаниях Конгресса в Амритсаре я рассматриваю как действительное начало своей политической деятельности в Конгрессе. Мое присутствие на предыдущих сессиях было не чем иным, как ежегодно повторяемым изъявлением верности Конгрессу. При этом я не считал, что для меня уготована какая-нибудь другая работа, кроме сугубо личной, и не рассчитывал на большее. Из опыта в Амритсаре я понял, что у меня есть определенные способности к некоторым вещам, которые могут быть полезными Конгрессу. Я видел, что Локаманья, Дешбандху, пандит Мотилалджи и другие лидеры довольны моей работой по расследованию в Пенджабе. Они часто приглашали меня на свои неофициальные заседания, где вырабатывались проекты резолюций. На эти заседания приглашались, как правило, только лица, пользовавшиеся особым доверием лидеров или в чьих услугах они очень нуждались. Правда, на эти заседания иногда проникали и совсем посторонние лица. Две вещи в соответствии с моими способностями интересовали меня в наступающем году. Во-первых, сооружение памятника жертвам расправы в Джалианвала Багхе. Резолюция по этому вопросу была принята на сессии Конгресса с большим энтузиазмом. Для памятника необходимо было собрать сумму приблизительно в 500 тысяч рупий. Меня назначили одним из доверенных лиц. Пандит Малавияджи пользовался репутацией короля попрошаек при сборе денег на общественные нужды. Но я знал, что ненамного уступлю ему в этом. Уже в Южной Африке я открыл в себе эту способность. Конечно, я не мог сравниться с Малавияджи в уменье заставить раскошелиться правителей Индии. Но сейчас нечего было и думать идти к раджам и махараджам за лептой на памятник жертвам расправы в Джалианвала Багхе. Поэтому главная забота по сбору пожертвований пала на мои плечи, как я и предполагал. Великодушные граждане — 455 —
|