Месть еврея

— Марго, придите помочь мне привести в чувство кня­гиню,— крикнул он бывшей няньке сына, оставшейся у него горничной и, сопровождаемый изумленной девушкой, отнес Валерию в свою комнату, где уложил на диван.

Когда четверть часа спустя молодая женщина открыла глаза, она узнала Рауля, стоявшего перед ней на коленях и дававшего ей нюхать спирт, а Марго растирала ей ноги.

— Слава Богу,— обрадовалась горничная,— я прине­су сейчас чашку чая, и это вас согреет.

Валерия хотела что-то сказать, но Рауль предупре­дил ее, он привлек ее к себе и страстно проговорил:

— Дорогая моя, прости и забудь прошлое, ты не мо­жешь не признать руки Провидения, которая разру­шила твой дом, чтобы привести тебя под мой кров.

Валерия молча обняла мужа, опустела голову на его плечо и разразилась рыданиями. Рауль молча при­жал ее к своей груди, он не хотел удерживать этих слез, которые, он чувствовал, должны были облегчить ее сердце.

— Мой добрый Рауль! Ты спас мне жизнь, забыв о том, что я жестоко оттолкнула тебя,— промолвила, на­конец, Валерия.— Ты тоже прости меня, как я страда­ла, если бы ты только знал! Совсем одна, вдали от те­бя и ребенка, под гнетом незаслуженного позора! Не будь я христианкой, я наложила бы на себя руки.

— Забудем прошлое, омраченное недоверием и неза­служенным подозрением. С этого дня для нас начина­ется новая жизнь, жизнь, исполненная любви и дове­рия. А теперь позволь сказать тебе, что именно откры­ло передо мной твою невиновность.

Подсев к ней на диван, он подробно описал свое обращение к спиритизму и неопровержимые доказатель­ства, данные покойной матерью. Наконец, он расска­зал, сколько выстрадал, придя к убеждению, что по­жертвовал своим счастьем ради обманчивых улик, и затем, как воскресла его любовь и созрело твердое на­мерение отвоевать Валерию, чтобы загладить свою вину. Валерия слушала его и волновалась.

— Ах, Рауль, я хочу разделить твою веру,— и глаза ее блеснули со свойственной ей горячностью.— Я хочу познать эту новую науку, которая заполняет пропасть, образуемую смертью, и дала возможность твоей святой матери явиться с «той» стороны оправдать меня.

— Я посвящу тебя, моя дорогая, и впредь, с благо­детельной помощью наших незримых друзей, мы уже не споткнемся на жизненном пути. А теперь пойдем по­целуем нашего бедного, ни в чем не повинного Амедея, которого мы поочередно отвергали, но, который, тем не менее, сохранил в своем сердечке неизменную к нам любовь. Позволь, моя Лорелея,— добавил он, неж­но лаская распущенные волосы жены,— бедному рыба­ку, которому ты вернула жизнь и счастье, обуть твои волшебные ножки.