|
Знаете ли вы, что в распоряжении людей, которые сейчас хотели бы вести подобную интеллектуальную войну, вообще нет социологии? Понимаете ли вы, что ее вообще нет! Что все, что сейчас называется социологическими данными, включая данные вполне известных социологических центров, — это ерунда. Нет ни настоящих сетей, ни способности проводить более или менее глубокофокусные исследования, ни методик, отвечающих подлинным требованиям современности. Ничего этого нет. Эту передачу смотрят десятки тысяч людей, которые хотели бы создания виртуального клуба «Суть времени». Если бы эти десятки тысяч людей не шифры и пароли искали у себя под кроватями, не думали все время о том, как заняться той деятельностью, которая на данный момент времени неактуальна, а смотрели бы в глаза наползающей на них реальности и искали бы адекватные этой страшной реальности ответы на страшные, реальные вызовы, то они могли бы провести такое социологическое исследование (абсолютно законное и нормальное), которое никакой социологический центр страны сейчас провести не может. В принципе не может. И, обладая результатами такого исследования, они могли бы действовать в десять раз точнее, чем их противник, твердо понимая, с каким обществом они имеют дело. Меня всегда ужасала фраза Юрия Владимировича Андропова о том, что мы не знаем общество, в котором живем. Мне всегда в этом виделось что-то двусмысленное. Например, что «мы и не хотим это знать, потому что мы будем строить другое общество». Или что «это общество все равно загибается, зачем это знать». Или «мы такие глупые, что ничего о нем не можем знать». Непонятно, согласитесь, что эта фраза значит. Если ты хочешь знать, что такое общество, в котором живешь, — обладая всею полнотою власти, ты можешь это узнать… Что значит «не знаем»? Почему «не знаем»? Из нормальных, неконспирологических объяснений я вижу только одно: «Мы не обладаем методом, позволяющим нам узнать наше общество, мы живем в системе упрощенно-марксистских предрассудков, у нас нет готовой методологии для того, чтобы действительно постичь новый общественный процесс». А это значит, что, помимо задачи просто исследовать общество по различным параметрам, надо понять реальную «сермягу» его жизни, реальные умонастроения в той глубинке, которая почему-то никого не интересует и которая безумно интересует нас. Ибо имя ей — Страна. Подвожу итоги прекратившимся, к счастью, выяснениям отношений между москвичами и немосквичами. Существует ли Москва отдельно от страны или нет? Конечно, Москва не страна, кто же спорит? Конечно, Москва живет по особым, очень странным законам. Конечно, она напоминает сейчас скорее даже не Париж и Лондон или Нью-Йорк, и уж тем более не саму себя, а Лас-Вегас. В Париже практически нет рекламы, а Москва обвешана рекламой, как елка елочными игрушками. И так же похожа на нормальный город, как елка с елочными игрушками похожа на елку, стоящую в лесу. — 136 —
|