|
В третьей строфе Бек советует бедняку надеть траур: О бедняк! Траур надевай, коль так. Для тебя уж все пропало — Ах, последнего не стало! Плачь, кто может, пуст очаг. О печальная страна! Бог твой умер, ты одна, Но утешься, край суровый, — Искупитель к жизни новой Вновь восстанет ото сна! Плачь, кто может плакать, вместе с поэтом. Если бы он не испытывал такого же недостатка в энергии, как его бедняк в доброкачественном картофеле, он порадовался бы тому напитку, который получен был прошлой осенью из картофеля, этого бога буржуазии, одного из устоев существующего буржуазного общества. Немецкие землевладельцы и буржуа могли бы без всякого ущерба разрешить петь это стихотворение в церквах. Бек заслуживает за свое рвение венка из цветов картофеля. Старая дева Мы не будем подробно разбирать это стихотворение, так как оно бесконечно длинно и растянулось на девяносто невыразимо скучных страниц. Старая дева, в цивилизованных странах существующая в большинстве случаев только номинально, представляет собой в Германии значительное «социальное явление». Самая обычная манера социалистически-самодовольного рассуждения заключается в том, чтобы говорить: все было бы хорошо, если бы только, с другой стороны, не было бедных. Такое рассуждение можно было бы применить к любому предмету. Подлинное содержание его заключается в филантропически-лицемерном мелкобуржуазном филистерстве, которое полностью приемлет положительные стороны существующего общества и причитает лишь по поводу того, что наряду с этим существует и отрицательная сторона — бедность; филистерство это целиком срослось с современным обществом и желало бы только, чтобы оно продолжало существовать, но без условий его существования. Бек повторяет это рассуждение в своем стихотворении, часто в крайне тривиальной форме, например, он пишет по случаю рождества: О день, отрадный всем сердцам, Вдвойне милей ты был бы нам, Когда бы этот праздник желанный Не пробуждал в душе бедного мальчугана Зависти, первого из грехов: В окно к богатому товарищу смотрит без слов, А в сердце его богохульства буря. Да…………………………………… …… как наслаждался бы слух мои игрой Детства счастливого в праздничном доме, Если б тогда же в трущобе сырой Бедность не мерзла на грязной соломе. В этом бесформенном, бесконечно длинном стихотворении встречаются, впрочем, отдельные хорошие места, например, изображение люмпен-пролетариата: Он каждый день напрасно рыщет, Еду в зловонных ямах ищет, Как воробей свой корм дневной, — 172 —
|