|
На социальных принципах христианства лежит печать пронырливости и ханжества, пролетариат же — революционен. Вот как обстоит дело с социальными принципами христианства. Далее: «Мы признали, что социальные реформы являются главнейшим призванием монархии». В самом деле? До сих пор об этом не было и речи. Но пусть будет так. А в чем же тогда состоят социальные реформы, которые призвана осуществить монархия? Во введении пла-гиированного у либеральных органов подоходного налога, который должен принести излишки, неведомые министру финансов; в злополучных земельных банках, в прусской восточной железной дороге и особенно в прибылях с огромного капитала, образованного из первородного греха и искупления! «Это диктуется интересами самой королевской власти» — как же низко пала королевская власть! «Этого требует бедственное состояние общества» — состояние, которое в данный момент скорее требует покровительственных пошлин, чем догм. «Это предписано евангелием» — это вообще предписано чем угодно, только не зияющей пустотой в прусском казначействе, той бездне, в которой в течение трех лет должны бесследно исчезнуть пятнадцать русских миллионов. Вообще же говоря, евангелие предписывает очень многое, и среди прочего кастрацию как начало социальной реформы в применении к самому себе (Матфей, XXV). «Королевская власть», — утверждает наш консисторский советник, — «составляет с народом единое целое». Эти слова представляют собой лишь видоизменение старой фразы: «l'etat c'est moi»54 и почти в точности соответствуют тому выражению, которое Людовик XVI употребил 23 июня 1789 г. в адрес своих мятежных сословий: если вы не будете повиноваться, я отправлю вас по домам, «et seul je ferai le bonheur de mon peuple»55. Королевская власть должна находиться в весьма стесненном положении, если она решается употреблять подобное выражение, и нашему ученейшему консисторскому советнику должно быть известно, как французский народ отблагодарил тогда Людовика XVI за сказанные им слова. «Трон», — уверяет, далее, господин консисторский советник, — «должен покоиться на широком народном основании; тогда он держится прочнее всего». Да, до тех пор, пока народ сильным движением своих широких плеч не сбросит в канаву эту обременительную надстройку, «Аристократия», — заключает господин консисторский советник, — «сохраняет монархии ее величие и придает ей поэтический блеск, но лишает ее реальной власти. Буржуазия похищает у нее как власть, так и величие и оставляет ей только цивильный лист. Народ же сохраняет монархии и ее власть, и ее величие, и ее поэзию». — 162 —
|