Много жизней, много учителей

«Он никогда не хотел нас, - зашептала она очень тихо. - Ему кажется, что мы вторглись в его жизнь... Он не хочет нас».

«И вашего брата?» - спросил я.

«Да, моего брата даже еще больше. Они ни­когда не планировали моего брата. Они не были женаты, когда... он был зачат». Это оказалось для Катерины потрясающей новостью. Она не знала о внебрачной беременности. Ее мать позднее под­твердила точность этой информации Катерины.

Хотя Катерина просто описывала свою жизнь, теперь она проявляла мудрость и такую точку зрения на свою жизнь, которая ранее была воз­можна лишь в промежуточном, или духовном состоянии. Так или иначе, в ее уме имелась «бо­лее высокая» область, своего рода сверхсознание. Возможно, это было ее Высшее Я, о котором пи­шут другие авторы. Даже не находясь в контак­те с Учителями и их поразительным знанием, она, пребывая в состоянии сверхсознания, име­ла серьезные прозрения и информацию, как, на­пример, о зачатии ее брата. В своем обычном, сознательном состоянии, Катерина была гораз­до более беспокойной, ограниченной, более про­стой и относительно неглубокой. Она не могла осознанно войти в это сверхсознательное состоя­ние. Мне хотелось понять, действительно ли провидцы и мудрецы восточных и западных ре­лигий, которых называют «реализованными», были способны использовать это сверхсознатель­ное состояние для обретения мудрости и знания. Если да, то все мы обладаем подобной способно­стью, поскольку должны владеть этим сверхсоз­нанием. Психоаналитик Карл Юнг знал о раз­ных уровнях сознания. Он писал о коллектив­ном бессознательном, о состоянии, имеющем не­которое сходство с состоянием сверхсознания Ка­терины.

65

Меня все больше расстраивала непреодолимая пропасть между сознанием Катерины, т.е. бодр­ствующим разумом, и ее гипнотическим сверхсознательпым умом. Пока она находилась в гип­нотическом трансе, я был очарован философски­ми диалогами с ней на сверхсознателыюм уров­не. Но после пробуждения Катерина не проявля­ла интереса к философии и другим родственным темам. Она жила в мире повседневных забот, не ведая о гении внутри себя.

Между тем, ее отец мучил ее, и причины это­го прояснялись. «Ему, похоже, нужно получить много уроков?» - произнес я с вопросительной интонацией.

«Да... нужно».

Я спросил ее, знает ли она, чему он должен научиться. «Это знание мне не открыто». В ее голосе чувствовалась отстраненность. «Мне от­крывается то, что важно для меня, что касается меня. Каждый должен позаботиться о себе... стре­мясь обрести... цельность. У нас есть уроки, ко­торые мы должны выучить... каждый из нас. Их необходимо учить по одному... по порядку. Толь­ко тогда мы можем понять, что нужно тем, кто рядом с нами, чего ему или ей, или нам не хва­тает, чтобы стать цельными». Она говорила ти­хим шепотом, и в ее шепоте чувствовалась лю­бовь и непривязанность.