|
* * * По моим представлениям, именно так бы все и было, если бы я решился. Но я не решился. Я не мог солгать своей жене и не мог ей изменить. Я осознал это, когда притянул к себе Кейт и прошептал: "О, Катерина". Я не смог выбросить жену из головы. Целиком выбросить. Отделам моего мозга требовались чуть более толстые стенки, чтобы не позволять мыслям свободно перемещаться в голове. Реакция Кейт оказалась неожиданной: - Боже, меня уже много лет так никто не называл. - Прошу прощения? - Катериной. Ты только что назвал меня Катериной. Как ты узнал, что я Катерина, а не Кейт. - Ну… Кейт - это же сокращение от Катерины, разве нет? Я прочел об этом в книге "Выбери ребенку имя". Это не моя книга… я видел ее у друга. У него есть ребенок. - Я перестала так называть себя, когда закончила школу. Ненавижу имя Катерина, а ты? - Э-э, вообще-то нет. Оно мне нравится. - А какое ты предпочитаешь, Кейт или Катерина? - Оба красивые. Но я бы сказал, что мне больше нравится Катерина. Извини. Момент страсти миновал, и я быстро взял себя в руки. Так куда лучше. Реальности далеко до эротического совершенства фантазий. За сексуальной кульминацией быстро последовало бы горькое раскаяние, меня грызли бы вина, самоуничижение, страх и депрессия. Довольно высокая цена за пять минут потных тисканий в темноте. Поэтому я предпочел выдуманное воспоминание о том, чего не произошло - уж оно-то останется со мной навсегда. Кейт с пониманием отнеслась к случившемуся. Она сочла весьма симпатичной мою верность девушке, о которой я не желал говорить. О, она отнеслась ко мне с таким пониманием, что мне немедленно захотелось ее поцеловать, но, боюсь, от этого поступка она бы окончательно запуталась. - Кто бы она ни была, - сказала Кейт, - ей очень повезло. - Я в этом не уверен, - ответил я. Мы поболтали еще часок-другой, и Кейт поведала, что она тоже влюблена - в Джима, - но ей приходится изничтожать влюбленность, потому что Джим встречается с ее лучшей подругой. Я почувствовал себя не таким виноватым. Хорошо, что мы не добрались до кульминации, думал я, а то бы я повторял: "Катерина! Катерина!", а она бы повторяла: "Джим! Джим!" В конечном счете я уступил Кейт свою кровать, а сам устроился на полу, и всю ночь воображал, что могло бы случиться, и в голове моей крутилась музыка Петра Ильича Чайковского... * * * - Опять? - спросила на следующий день моя Катерина. - Что опять? - Ты опять напеваешь увертюру "1812 год". Мы сидели в больничном коридоре в ожидании своей очереди. Сидели так долго, что наше двенадцатинедельное обследование запросто могло превратиться в четырнадцатинедельное. — 74 —
|