|
Тут уж встрял гость: «Верно ли я понял, что задача этого типа переживания — отыскание новой системы ценностей, которая придала бы бытию обновлённый смысл?», - «Пожалуй, вы достаточно точно изъяснились», - отвечала хозяйка: «Но не забывайте, что те, чья доминанта - «ценностное переживание», пребывают в очень сложной ситуации, в постоянном выборе. Сохраняя своё членство сразу в множестве субкультур, эти люди в своём безотчётном стремлении остаться на плаву и не свихнуться, массово ринулись сейчас в психологию и разного рода эзотерику, и там-то они встречаются с очень большой и серьёзной западнёй, потому что, если «двойные приказания» в области политических и социальных манипуляций ещё можно различить невооружённым взглядом, то в психологии и эзотеризме сделать это крайне сложно, поелику и та и другой генерируют на данный момент, с одной стороны наиболее жёсткие, а с другой, наименее явные «двойные приказания». Чуть позже я приведу примеры из этой области, а сейчас послушаем дальше», - и Вероника Павловна вновь запустила запись: «И, наконец, четвертый «внутренне сложный и внешне трудный жизненный мир», для которого основой является активное созидание человеком самого себя, причем, не только в мыслях и образах, но и в практической деятельности. Здесь мы можем говорить о жизненном творчестве. Творчество и есть высший принцип данного типа жизненного мира. Основное качество, которое решительно отличает этот мир от предыдущих — это воля. Соответствующее этому миру переживание — творческое переживание. Задача этого переживания, кроме ценностной переоценки, — обеспечение возможности действовать, исходя из новой ценностной позиции, реализуя и утверждая ее, действовать в условиях, которые могут конкретно противоборствовать осуществлению этой позиции. Такое действие оказывается возможным только при достижении особого внутреннего состояния — готовности пожертвовать любым из своих мотивов. Предельная точка творческого переживания — состояние безусловной готовности к самопожертвованию, точнее, абсолютно очищенное от любых эгоистических фиксаций состояние, которое изнутри прорывает любую безвыходность и невозможность, ибо в нем получают смысл безрассудные, а на деле — единственно осмысленные в подобной ситуации действия и создается психологическая возможность подвига», - на сей возвышенной ноте запись завершилась. «Позвольте полюбопытствовать», - Владислав Евгеньевич прервал звенящую тишину торжественной атмосферы, сотворённой пафосным окончанием лекции: «а что такое, по-вашему, подвиг, так сказать, в современном звучании этого слова?» Розова несколько времени думала, затем же изрекла следующую мысль: «В современной ситуации подвигом будет являться любое действие, которое споспешествует освобождению от чувства вины перед любым дискурсом в любой субкультуре. В пределе — разотождествление себя со всеми субкультурами, в кои мы оказались замешаны. Это очень сложная и, действительно, героическая работа. Сами посудите, ведь выход из всех субкультур грозит одиночеством и непонятостью... Но, с другой стороны, именно оно ведёт к обретению контакта с собственной сущностью. В конце концов, внешнее одиночество вполне преодолимо — можно, не испытывая вины, и не втягиваясь в ту или иную субкультуру, просто играть в видимость принадлежности к ней, не входя в неё с потрохами. А это уже авантюрная, приключенческая жилка, это путь современного номада», - «Что сие означает?», - «Номад — кочевник. Кочевник прошлого, это путешественник, не знающий осёдлости, и потому не привязанный ни к какой культуре, и везде чужой и одинокий, хоть и способный приспосабливаться к той культуре, где он временно осел, не продавая душу взамен на членство в ней. Номад же 21-го века не обязательно странствует по внешнему миру, тем более, что таковое странствие уже ни к чему не приведёт. Но он способен перемещаться между различными, зачастую противоречивыми системами ценностей, не будучи привязанным ни к одной из них, но уметь подстраиваться под ситуацию». — 101 —
|