Кто?

А если мы, сообразуя все обстоятельства, признаём, что ошибка, как последовательность сплоченных поступков во имя единой цели, должна иметь свои понятные основания в собственном разуме и в собственной психике, то причину ошибки вполне можно найти.

Ведь она, эта причина ошибки, зарождается в мыслях и намерениях еще до того, как ошибка свершилась физически, она (причина ошибки) зарождается и появляется чуть загодя, там, где непосредственно в каком-либо конкретном психическом моменте происходит принятие решения. Если всё это происходит в нашей психике и только силами нашей психики, то мы всегда должны найти этот момент принятия ошибочного решения и определить все поводы, которые к нему привели. Это же наша психика, а не чья-то!

Итак, допустим, что мы обратно-логическим путем найдем, где именно произошел момент психической ошибки, предваривший физическую ошибку тела. Допустим, что мы найдем этот момент первого психического толчка к решению, которое невозможно оправдать никакими объяснениями трезвого характера.

Но в тот же самый момент, когда мы увидим этот наиболее ранний момент, мы тут же увидим, что этот момент – не продукт нашего рассудка и нашей воли, потому что наш рассудок и наша воля подобного противоестественного намерения никогда не допустили бы. Мы сможем увидеть только тот момент психического движения, когда наш рассудок и наша воля приняли в себя готовым это глупейшее по всем основаниям намерение, не успев, или не попытавшись его осознать. Но никакого отправного психического акта, содержащего факт собственных размышлений или собственных веских доводов в пользу безумного намерения, мы не найдем – они невозможны, если мы сами не безумны. А если мы не безумны, то никаких здоровых размышлений и никаких веских доводов своего сознания или своей воли в пользу ошибки мы не найдем – подобные размышления раскрыли бы нам только опасность ошибки, и та не случилась бы. Но она случилась, и, следовательно, физическая ошибка свершилась нашим телом, но психическая ошибка совершилась не по нашему разумению и не по нашей воле.

Таким образом, мы четко обнаруживаем, что отправной психический акт, побудивший нас на глупый поступок, с логической неизбежностью должен входить в нашу психику из какой-то неведомой пустоты и совершенно без согласования с нашим рассудком. Иначе он туда не вошел бы – сознание и воля не пропустили бы.

Итак, у нас вырисовывается интригующая, но сложная картина происходящего в глубинах нашей психики, когда происходит ошибка системно предпринятого поведения. У нас получается, что где-то в нашей психике запускается сложный, но детально точный ход ошибки, которую мы должны совершить по чужим расчетам и по чужой воле.