Комод в домок

Холэ поняла это не сразу, а только через пару дней. Дивад приходил, сидел, смотрел. Холэ он казался странным и непонятым, и она не знала, что с ним делать. Но когда он уходил, сразу резко становилось холодно. И тогда она поняла. И осторожно спросила:

- Слушай, от тебя тепло?

- Ну да. Это живот. Для себя не могу. Надо за кем-то ухаживать, ну, типа, … заботиться… - оказалось, что когда Дивад смущался, он переставал греть, поэтому Холэ решила больше не приставать к нему с вопросами. Лучше просто погреться.

- Хочешь Пиццу, Холэ?

- Пиццу?! Ты шутишь?

- Не-а.. Горячую, толстую, «4 сыра».. Только условие. Согласна?

- Ага, ищи дурочку! Я на условия в слепую не соглашаюсь!

Однако, пиццу Холэ хотелось, и она стала смотреть на Дивада вопросительно. Он понял и ответил:

- Мне половину.

- А! Ну, это конечно!

Дивад радостно улыбнулся, как будто это его чем-то угощают. Потом приподнял свою просторную светло-зелёную футболку и пару раз погладил свой немаленький живот. Потом этим самым животом он стал исполнять какие-то замысловатые движения вроде танца. Он то трясся как желе, то шёл волнами, то втягивался, то отвисал. Потом замер. В руках у Дивада была пицца, явно горячая. Кое-где с краёв подтекал ароматный сыр.

- Давай тарелку, что ли? - сказал Дивад застывшей Холэ.

Когда они ели, Холэ всё ещё не могла сформулировать вопрос. Но Он ответил:

- Сам не знаю. Что-то вроде микроволновки может быть. Только для себя у меня не получается.

- Круто. И очень кстати. А то у меня как раз горшочек разбился. Ты побудешь у меня?

- Ага. Если будем кушать что-нибудь.

Гамак Диваду оказалось подобрать не просто. А Холэ не очень-то любила делать непростые вещи. Потому она постелила у самой ровной стены яркий ковёр, забросала его подушками и на самую большую положила зелёно-синий плед. Дивад очень душевно повалился на все подушки сразу. И Холэ показалось, что она через гамак чувствует тепло, как будто в печке прибавили огня.

- Слушай, Дивад, а ты как думаешь, что главное для мира?

- Не знаю. – вопрос потерялся где-то в дебрях дивадовской задумчивости. А через пару минут Он принялся похрапывать.

Зато утром, когда они дружно наворачивали свежие лепёшки с яблочным вареньем, Он созрел.

- Я думаю, для мира главное – нежность, доброта, может любовь. - Он улыбался гордо, но смущенно, как будто только что объяснил круглость и вращение Земли.

Гел

Этим летом на Холме появился Гел. Он увидел Холэ и побежал к ней. Гел здорово бегал. Прямо таки стремительно. Маленький и шустрый, пухленький, волосы торчком, на щеках размазанная земляника.