|
В Институте медицинской техники, у Рустама Исмаиловича Утямышева, мне опять, как перед "Ра", вручили набор хирургических инструментов из титана. Пригодятся — ладно, нет — еще лучше… Во Всесоюзном научно-исследовательском институте консервной промышленности мне подарили образцы продукции, разработанной для полетных нужд: две суточные дозы на одиннадцать человек — совсем немножко, чтобы попробовать. Тубы с борщом, творогом, крохотные, на один укус, буханочки, чтоб не сорить крошками в невесомости, сублимированные клубника, индейка… Тем временем на юге Ирака, в болотах, в жуткую жару — Тур вспоминал: "Пятьдесят два градуса в тени, но тени не было!" — пятнадцать арабов и европеец принялись срезать камыш. А в Андах, на высоте четырех тысяч метров, четверо боливийцев, тех же, что когда-то строили "Ра-2", собирались в дорогу. Они не спешили: требовалось выждать, пока на Аравийский полуостров придет осень, иначе им, привыкшим к прохладному климату высокогорья, будет очень тяжело в знойном Ираке… Камыш, срезанный в краю "болотных арабов", сплавили по Тигру и разложили на просушку. Взялись за стапель. Его постройкой руководил подоспевший к Туру Эйч-Пи (так мы потом называли 22-летнего Ганса Питера, приданного мне на "Тигрисе" в качестве помощника по медицинской части). На "Ра" мы старались доказать, что древние мореплаватели, употребляя средства и методы, им доступные, могли, дрейфуя, пересекать Атлантический океан. Мы стремились возможно глубже влезть в их шкуру, воссоздать на борту их уровень материальной культуры, их быт. Правда, в крайность мы не впадали: держали на борту рацию, "Зодиак", "воки-токи". Но что примечательно: всего этого мы стеснялись, боялись, что нас обязательно упрекнут за нечисто поставленный эксперимент. Теперь, как неоднократно подчеркивал Хейердал, мы ничего не хотели доказывать. Мы испытывали реконструированное древнешумерское судно и заботились лишь о том, чтобы реконструкция была точной. Форма корабля, размеры, материал, оснастка — тут мы были придиры. А в остальном себя не ограничивали. Осенью 1977 года за тысячи километров от Москвы работа вступила в ответственную фазу. Судостроители-боливийцы прибыли и начали вместе с арабами мастерить из камыша снопы. Сноп вплетался в сноп, так что постепенно наращивалась двадцатиметровая колбаса диаметром вполобхвата. Восемнадцать таких колбас, стянутых в вязанку, образовывали гигантскую толстенную сигару. Сигар требовалось три: две по бокам и одна в середине, потоньше. То, что понемногу возникало на помосте, лишь отдаленно смахивало на лодку. Но это уже было лодкой. И лодка звала к себе экипаж. — 183 —
|