|
Возвращаясь к рассказу об Адаме и Еве, я сказала, что слышала историю о том, будто в те времена на земле жили великаны. С: Так рассказывают. Согласно историям, что были нам переданы, Адам — это окончательное решение Бога о том, как должен выглядеть человек. А до этого было много, много других, несовершенных, потому их и заменили. И в те давние времена было много такого, чего сейчас нет. Так что вполне возможно. Д.: Есть много сказаний о необычных животных. Как ты думаешь, эти сказания пошли оттуда? С: Так я слышал. Очень даже возможно. Подробнее об этом в рассказе о сотворении мира в гл. 15. Руфь Во время сеанса, когда я беседовала с Садди-ребенком, я спросила, какая история у него самая любимая. Я удивилась, когда он ответил: «Про Руфь». Я подумала, что это довольно странный выбор для ребенка. Я могу вспомнить множество рассказов из нашей Библии, которые покажутся мальчику более увлекательными. Я спросила Садди, может ли он рассказать ее, и то, что последовало далее, было само по себе странно. Обычно гипнотерапевту приходится задавать множество вопросов, чтобы заставить субъектов продолжать беседу. Они расслабляются до такой степени, что могут и впрямь погрузиться в настоящий сон. У меня такого никогда не случалось, но это возможно. Кэти всегда была разговорчива, в любом состоянии. Но на сей раз Садди начал рассказывать эту историю и продолжал семь с половиной минут без каких-либо пауз. Я не задавала никаких вопросов и никак не способствовала течению рассказа. Я думаю, это своего рода исторический документ, если существуют еще подобные случаи. Это еще один пример того, насколько тесно Кэти отождествлялась с личностью из прошлого. Садди взахлеб рассказывал эту историю со щенячьим восторгом мальчишки, жаждущего поделиться своими познаниями. С: Рассказывают, что Ноеминь, — она сама, ее муж и двое сыновей пошли в землю Моав (произнесено почти как один слог), чтобы заработать себе на жизнь. И вот, долго ли, коротко, сыновья эти вошли в возраст и решили взять себе жен. Сейчас в свитках написано, что мы не должны брать жен среди тех, кто к нам не принадлежит. Но те поговорили со священником об этом деле, и он сказал, что, коль скоро женщины примут Яхве как своего Бога, братьям разрешат на них жениться. И так они выбрали себе женщин, на которых решили жениться, и случилось так, что они были сестрами. Одна была Руфь, а вот имя сестры я сейчас не припомню. Ну, как бы там ни было! И вот случилось так, что несколько лет прошло и напала на людей тяжкая болезнь. И муж Ноемини заболел и умер, и оба ее сына тоже. И она решила, что пойдет обратно в свою землю, то есть в Израиль, — возьмет с собой только немного из своего имущества и пойдет к народу своему. Тогда сказала она своим снохам, что они-де молоды и что надо им остаться здесь, и выйти замуж, и жить среди народа своего. И сестра Руфи согласилась вернуться в дом родительский. А Руфь сказала ей, что, когда покинула она дом родителей своих, она перестала быть им дочерью и что Ноеминь — ее семья. И поэтому куда Ноеминь пойдет, туда же и Руфь. А Ноеминь все повторяла: «Нетнет, тебе нельзя так поступить. Это неправильно. Твой и мой народы не похожи». А Руфь и говорит: «Разве не следую я путями Яхве, как твой народ?» А та отвечает: «Да». — «А разве я не соблюдаю законы?» А та говорит: «Да». — «Стало быть, я одна из вас». — 116 —
|