|
Связь прервалась. Как же так, подумал я для себя лично, когда же я успел написать об этой чертовщине? Вот бы в конец заглянуть… – Успеешь, – раздался в голове сварливый голос, походивший на сопрано Пугачевой, – вечно вы, люди, куда-то спешите. Даже на собственные похороны. – Елена Ароновна? – обрадовался я. – Я, я, – ответила ведьма, – сиди дома, никуда не уходи. Скоро мы все у тебя будем. Я выглянул в окно. Вдоль двора к моему подъезду тянулась длиннущая кишка из плеч и голов разных существ. Люди и нелюди двигались так, как обычно переступают в очереди к Владимиру Ильичу, – внешне печально, строго в затылок друг другу. 44. История господина Брикмана (Калининград, ИТУ-9 – СЭЗ «Янтарь»)Простите за откровенное выражение моего мнения и примите коммунистический привет от надеющегося, что Вас проучат тюрьмой за бездействие власти, и от глубоко возмущенного Вами Ленина. (12. Х. 1918. Полн. собр. соч. т. 50, стр. 191—192. Из письма в Президиум Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов) Жизнь на зоне всегда насыщенна событиями. Зэки постоянно создают друг другу крупные и мелкие неприятности, насыщая эту жизнь коммунальными «разборками», а начальство добавляет жару в костер страстей. Профессор абстрагировался от этой мелочной возни, удачно прикрывая неординарность своего поведения частичной ненормальностью. Но администрация не могла себе позволить допустить отстраненности какого-то осужденного от склок дружного семейства ИТУ-9, а в сумасшествие Бармалеенко не верила. Поэтому, пока ум профессора витал в эмпириях, шкодливое подсознание Гоши активно участвовало в жизни зоны, навлекая на профессора изменение режима на «строгий усиленный». Зловещая тень БУРа уже почти покрыла недальновидный спинной мозг вместе с витающим в облаках, головным, когда педантичный майор Момот попытался вмешаться в стройное течение событий. Майора долго мучила незавершенность его беседы с профессором. Он ведь так и не получил ответа на свой вопрос (по крайней мере, ему так казалось). Вызвав осужденного Бармалеенко вторично, майор настроился на спокойную беседу, но на всякий случай позвонил в дежурку и попросил прислать охрану. Войдя в кабинет начальника санчасти, профессор обнаружил Толю-Жопу, равнодушно стоящего у окна и чистенького Момота, сосредоточено отлавливающего незримую грязь на колпачке авторучки. После того, как майор закончил многосложную операцию с марлевыми тампонами и спиртом и удовлетворенно положил стерилизованную авторучку на стол, профессору была заново рассказана предыстория его болезни, с небольшими научными комментариями по поводу открытия палочки Коха. После этого монолога добросовестный Момот задал основной вопрос: — 188 —
|