|
Арбитр прислонился к стене, видно было, что ему все еще нехорошо. Рыжего гостя не было. Но его мысли я ощутил. Он думал о том, что красная икра почему-то меньше нравится представителям Зюгатофелей, чем черная. – Ладно, нам не до тебя, – вяло подумал преображенный в человека кот. – Ступай к Жихарю, он любит разъяснять. – Ага, – радостно подумала ведьма. – Пущай он ему новеллу или устареллу побает. Я хотел возмутиться, но в глазах замелькало, комната исчезла, я очутился среди камней под жарким солнцем. Напротив меня сидели здоровенные мужики в мятой одежде и рванных кроссовках фирмы «Рибок». У их ног лежало нечто, напоминающее надувного крокодила со спущенным воздухом. Это нечто шевелило твердыми, стоячими ушами и злобно шарило воздух когтистыми лапами. Один из мужиков, светловолосый и голубоглазый, чьи мышцы буквально разрывали футболку, запричитал: – Бедные мы, горемычные! Коней у нас нет, одеты во что попало, люди увидят – станут смеяться, а мы и наказать насмешников не сможем: ни оружия нет, ни доспехов! Помирать нам тут горькой смертью. А голубчик наш расправит крылышки соколиные и полетит в высокие небеса! А мы плетемся маленькие и жалкие по убогой земле, по каменной стране! Второй, с аристократическим лицом, в котором было нечто арийское, такой же здоровый и очень белокожий вдруг заорал: – Да что это с вами, сэр Джихар? Разве пристало бойцу такое малодушное отчаяние? Причитатель начал строить рожи, подмигивать то левым, то правым глазом, прикладывать здоровущий грязный палец к губам, а сам продолжал: – Увы, увы нам, бесчастным, бесталанным! Увы сиротам убогим! Нас всякий норовит обидеть, а мы утрем только сопельки да поплачем тихонечко в уголку! Ничего-то мы толком не умеем, грамоте не знаем, ни которому ремеслу не обучены! Полуспущенное резиновое чудище на моих глазах начало преображаться, будто его надували невидимые великаньи губы. Вскоре оно преобразилось в существо, очень похожее на «Демона» «Врубеля», плюнуло в причитающего молодца, взмыло вверх, как огромный аэростат и растворилось в жарком небе. – Эй, – робко сказал я, – вы кто? – Кто еще норовит сироту обидеть! – повернулся детина. Его движение напоминало движения боксера Мухаммеда Али, оно было плавным и быстрым. – Сэр, – сказал второй детина, – вы мне чудитесь или на самом деле. – Я тебя знаю, – сказал бывший причитатель, – Ты – Фома. Фома Неверующий. Только раньше ты был высоким, белокурым и голубоглазым, а сейчас совсем другой. — 174 —
|