|
– Но я же не тот, – взвыл профессор, – я не Гоша. Я Дормидон Исаакович. Я доказать это могу. Вот вы, Глафира Степановна, я у вас пельмени часто заказывал, в вашем кулинарном отделе. И вы, Федор Спиридонович. Вы же в моем институте работаете, я у вас третий месяц не могу добиться поставки приставки принтерной к «пентику», хотя заявка подписана академиком. У меня отдел из-за ваших проволочек простаивает. В зале повисла гробовая тишина. У нерадивого хозяйственника отвисла челюсть, дородная блондинка Глафира Степановна уставилась на профессора с подозрением, председательша ущипнула себя за правый ус и вопросительно покосилась на своих коллег. Для этого ей пришлось, как волку, повернуться всем туловищем сперва влево, а потом вправо. – И вовсе не мой отдел, а московский склад задерживает отправку вашего принтера… – начал было начальник АХО. – У меня много кто пельмени заказывает!.. – скандально заявила Глафира. Они сказали все это одновременно, сконфужено покосились друг на друга, и уставились на скамью подсудимых. Здоровенный, весь обросший черной шерстью, из-под которой выглядывали многочисленные наколки, детина совсем не походил на благообразного, чистенького, худенького Дормидона Исааковича, которого они в этот момент вспомнили. Тишину разрядила председательствующая дама. Она как раз неудачно выщипнула проволочный волосок с губы, наморщилась и сказала звучным контральто: – Сейчас же прекратите. Вы что это себе думаете?! Вы где находитесь?! Наведя порядок, она быстренько оштрафовала профессора за неуважение к суду и продолжила накатанную процедуру. Были зачитаны необходимые протоколы, оглашены признания, сделанные у следователя, показаны фотографии ДТП (дорожно-транспортного происшествия), зачитаны документы патологоанатомической экспертизы тела Д. И. Брикмана, из которых следовало, что профессор скончался, не приходя в сознание, от многочисленных черепно-мозговых травм и что перелом ключицы и проникающее ранение ребра никакого отношения к летальному исходу не имеют. Профессора в это время опять схватил живот и он плохо различал скороговорку председателя. И, когда по ходу судебного заседания, усатая дама спросила его что-то, он сказал громко и раздраженно: – В туалет хочу! – Что? – не поняла, выбитая из канцелярской колеи, председательша. – В туалет… Живот болит очень. – Да вы что! Не можете потерпеть до перерыва? Вас еще раз надо оштрафовать, как хулигана. Безобразник! Дама задохнулась и уцепилась накрашенными ногтями за щетину на губе. Профессор упрямо пробубнил: — 119 —
|