Имиджелогия

Текст личностного порядка требует иного уровня детализации, которое пока недостижимо для нас. К примеру, на своем пятидесятилетии 18 августа 1996 г Б. Клинтон говорит, перечисляя всех своих родственников:

"Я думал о всех дарах, которые мне даны. Я благодарю Господа за свою семью, за всех, кто здесь, и тех, кого уже нет. Я хотел бы, чтобы мой брат был тут вечером, но его жена и его сын с нами. Я хотел, чтобы мой прекрасный отчим был жив, я потерял его. И, о Господи, я потерял свою мать. Она любила хорошие вечеринки, вы знаете, и ей бы понравился сегодняшний вечер ".

Встреча президента США с журналистами 14 августа 1996 г., к примеру, порождает такую детализированную информацию, как имена лошадей, на которых катается президент, откуда у него такие сапоги из змеиной кожи и под.

Высокий уровень детализации порождает необходимую досто­верность минисобытий, которая затем чисто психологически пере­носится на максисобытия, характерные для политики. И это вновь ритм. Об этом переходе от достоверности отдельного факта к предполагаемой достоверности всего повествования говорит Сергей Эйзенштейн, рассматривая это как аксиому детективного или фан­тастического жанра. "Это — абсолютная достоверность отдельных конкретных элементов повествования. (Только при этом условии приобретает подлинную фантастичность то, что выводится за пределы достоверности логической видимости в область невероятного.)" (Эйзенштейн С.М. Психология композиции: Искусствознание и психология художественного творчества. М., 1988. - С. 272).

Таким образом, стандартное поведение советского вождя харак­теризуется безмолвным стоянием на мавзолее, плачем при расста­вании и поцелуями при встрече, что присутствовало в поведении всех членов политбюро. Горбачев же нарушает правила игры и в личном общении между членами политбюро. В воспоминаниях В. Воротни­кова приводятся следующие факты: "Горбачев был больше, чем я, вхож к высшему руководству (Кулакову, Суслову. Брежневу) и часто полунамеками подчеркивал свою информированность. Если делился какими-либо наблюдениями сугубо деликатного свойства, то даже критика в его устах оставалась лояльной" (Воротников В.И. А было это так... Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 11). И далее в дневнике за 1984 г. он пишет: "Хотя уже и тогда Горбачев своей активностью, напором, умением налаживать контакты с людь­ми выделялся из всех. Нередко он вел заседания Секретариата, особенно в период болезни Ю.В.Андропова" (Там же. С. 37). И тут же раскрывается характер взаимоотношений: "тут уместно сказать о манере М.С.Горбачева вести "доверительный разговор". Создается полная иллюзия откровенности, настоящего товарищества, стрем­ления посоветоваться, узнать мнение собеседника. Я очень долго находился в плену такого "товарищества". Столь же характерны и следующие замечания: "На первых порах Горбачев создавал на Политбюро весьма демократическую, товарищескую обстановку. Был внимателен, приветлив, общителен. Позже стал более вальяжен, раз­думчив, говорил не торопясь, с паузами...".