|
11:13: «Ибо все пророки и закон пророчествовали до прихода Иоанна…» Весьма возможно, что весь перикоп 11:11-12 – вставка, поскольку 11:13 продолжает сравнение Иоанна с пророками. Причем, характерно, Иисус обосновывает применимость к нему Малахии из 11:10. А именно, все пророки пришли, и настало время для посланца. Иоанн похож на пророка, но их череда окончена (это иудейская традиция). Поэтому Иоанн должен быть кем-то другим. Описание Малахии, по мнению Иисуса, вполне подходит. 11:14: «И если хотите принять, он {Иоанн Креститель} Илия, которому должно прийти». Отметим будущее время: «должно», а не «должно было». Вместе с «если хотите принять»: Иисус, похоже, говорит, что Иоанн подобен Илии, и его можно считать Илией, но не что он есть Илия. Ин21: священники спросили Иоанна: «’Ты Илия?’ Он ответил: ‘Нет’». Вопрос слишком принципиальный для христианства, чтобы даже в нем были расхождения. Мал4:5-6: «Се, Я пошлю вам пророка Илию перед днем Господним, великим и страшным. Он обратит сердца родителей к детям и сердца детей к родителям, так что Мне не придется, придя, проклясть эту землю». После Иоанна Крестителя, надо признать, день Суда не наступил. Всеобщий мир («обратит сердца») Иоанн не только не принес, но и не совсем его проповедовал (призывал к покаянию). Тезис Малахии противоречит тезису Иисуса о разделении семей (и христианской практике того времени). 11:16-19: «Но кому уподоблю это поколение? Оно как дети, сидящие на рынке и кричащие друг другу: ‘Мы играли для вас на свирели, а вы не плясали; мы плакали, а вы не оплакивали’… И все же мудрость отмщена делами своими». «Дети» употреблено как метафора «дел». Либо же «дети» обозначает всех иудеев, «детей Мудрости», а «дела» или второй раз «дети» - христиан. Аналогично Лк7:31-35. Возможно, (не иудейский?) редактор Матфея заимствует концепцию Иисуса – Мудрости. Похожее заимствование и в 23:34. 11:19: «Сын Человеческий… друг мытарям и грешникам». Евангелия упоминают общение Иисуса с мытарями, но что это за масса грешников? Если отбросить явные христианские вставки, описывающие грубое нарушение Закона Иисусом и его учениками, то в окружении Иисуса не заметно особых грешников. Фраза становится понятной в контексте ессенского происхождения. С точки зрения ессенов нечистыми – грешниками – были все, кто не соблюдал их весьма строгие правила. Иисус же общался со всеми – в том числе и с такими нечистыми. Либо же здесь экстраполяция поздней традиции об обращении Иисуса к грешникам. Отметим, кстати, ее вполне рациональное происхождение. С точки зрения ранних – иудейских – христиан, Иисус обращался к иудеям, чья греховность состояла в несоблюдении Закона. Позднее христиане – язычники перестали считать это грехом. Но традиция о грешниках уже закрепилась, и избавиться от нее было бы трудно. Соответственно, было изменено само значение термина «грешник». Вместо человека, не соблюдающего Закон, он стал подонком общества, отрицающим моральные принципы. — 163 —
|