|
— За другого не собираешься? — Пока нет. — Только пока? — Думаю, что вообще. Сошлась с женатым. — Да что ты?! — ахнула Вера. — Вот, так получилось. — Любишь его? — Ужасно. — Больше всего на свете? — Угу. — И как же ты… Не стыдно тебе, что женатый? — Не стыдно. …Ну и Маша. Только подумать: сошлась с женатым — и ничего. Даже как будто гордится. Это еще надо усвоить… — Что же это мы с тобой: болтаем-болтаем, а тебе надо умыться с дороги, переодеться, покушать… — Переодеваться мне не во что, умоюсь охотно, поем тоже. Какой-то у Маши стал телеграфный стиль. Вера отвела ее в свою «ванную» — угол за перегородкой, где стояли тазы, ведра, кадки с водой, фикус, где полно было пышных розовых полотенец, где даже висело зеркало. «Стародворянская обстановка», — сказала Маша. — Это еще что! Скоро мы настоящую ванну поставим, воду проведем, канализацию. Здесь у нас будет душ, а здесь — смотри — уборная. Верно, уютно? — Как в «Гранд-отеле». Лицо Верочки сияло гордостью за свой дом, свои труды, будущий водопровод, канализацию… Когда Маша умылась, она накормила ее обедом, сокрушаясь, что не знала заранее, а то бы… — Еда была прекрасна, — сказала Маша. — Нет, еда была прелестна. — Ну, какая это еда? Вот завтра я тебя накормлю настоящим обедом. Ты не знаешь, что такое настоящий обед? — Знаю. Тот, которым ты меня накормила. Сверх этого будет уже безнравственно. После обеда Верочка с Машей сняли туфли, завалились на супружескую тахту, по уши в подушках, и начали болтать. Главным образом про любовь — вечная женская тема, никогда не иссякающая. Маша рассказала, как встретилась с «женатым», как у них все получилось, как впервые поцеловались, что сказал он и что она ответила… — А как жена? — спрашивала Верочка. — Обыкновенно. Жена как жена. Существует. — И он…. не хочет на тебе жениться? — Хочет, да не может. Там не только жена, там дети. — Дети… я и не знала. — В том-то и горе. Будущего у нас нет. Мы о нем и не заговариваем. Любим друг друга — и все. — Смелая ты. — Да уж куда смелее. Совсем с ума сошла. Знаешь, что я затеяла? Родить ребенка. Вера обомлела: — Да что ты?! Врешь! — Провалиться мне на этом месте. — И… давно? — Четвертый месяц. Отступать поздно. Решение глупое, но принято сознательно. Вера молчала. — Ну, что молчишь? Мое дело пропащее. Ты про себя расскажи. Вера рассказала про себя: как жила, какие были трудности быта, как Юру воспитывала, как его полюбила, как пришлось его отдать… — 39 —
|