|
Саша Близнец: Вот это и есть то, что Учитель Джуал Кхуул называет «выйти из евреев». Сергей: Помните, на иконе «Въезд в Иерусалим» навстречу Христу выходит народ (рис. 33)? Впереди всех — женщина, держащая перед собой ребёнка, а рядом с ней — старик в одеянии иудейского священника. Своим видом они как бы выражают неистовый укор Христу за то, что он посягнул на «самое святое» — продление в форме (символизируемое женщиной с ребёнком) и национальную самость (в образе старика-фарисея). Можно сказать, что здесь (у ворот Иерусалима) встретились «стенка на стенку» две антагонистичные группы: апостолы (во главе с Иисусом) — это организм групповой души и народ, представляющий массовое сознание под предводительством иудейского ортодокса, который стоит на страже продления бытия только через жен и детей. Для него Дух — это только религиозная философия. Она питает их национальную гордыню. Людмила: Помните, я говорила вам, что сейчас в роли этого «старика-священника» выступает Теодор. Ну, а «жёны» всегда пристраиваются к посвятительной группе. Через них тёмные силы (пока достаточно успешно) отбивают от Христова «стада» «шибко озабоченных овец». Это и есть те, кто «распинают Христа». Сегодня я поняла, что программа антихриста не имеет какой-то одной национальной черты. Она тоже троична. Сергей: Недаром Игорь Алексеевич говорит, что когда герой (язычник) идёт сражаться со злом Кощея (иудей, который якобы над «златом чахнет»), он сам же этим злом и становится. Просто встречаются две самости. Одна считает, что она — великая в устремлении к высокой идее, а другая почитает себя господином форм. И Баба‑Яга, и головы на колах одинаково довольны. (Но время от времени они всё же с пристрастием выясняют кто из них — более великий.) Саша Вулкан: На одном из крестов (при Распятии) висел разбойник (видимо язычник). Он также, как и распинающие (иудеи), издевался над Иисусом. Людмила: У евреев это выглядит как оптимальная система крестов, которые хорошо аргументированы как жизненная неизбежность. И попробуй-ка с них сойди! Они полностью уверены, что ты их не преодолеешь. И потом досконально проверяют: сойдёшь или не сойдёшь? Любовь: Откуда у них такая уверенность? Людмила: Просто язычники ту же самую горизонтальную неизбежность принимают чуть позже, после этапа вертикального устремления. Проще расслабится в логике формы, чем прорываться сквозь боль и страдания к Духу. Помните, Джуал Кхуул пишет: «Жизнь человека, принимающего четвертое посвящение или Распятие, обычно сопровождается большими жертвами и страданием. Это жизнь человека, совершающего Великое Отречение, и даже экзотерически она видится напряженной, тяжелой и мучительной. Он кладёт всё, даже свою совершенную личность, на алтарь жертвы; он утрачивает всё. Всё отвергается: друзья, деньги, репутация, характер, положение в мире, семья и даже сама жизнь». («Посвящение человеческое и Солнечное» стр. 90) — 154 —
|