Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века

Уничтожение ограничений Гласса-Стигала

Одним из первых действий Гринспена в качестве председателя ФРС состояло в призыве к отмене Закона Гласса-Стигала, за что горячо выступали его старые друзья в «Дж. П. Морган» и «Ситибанк». 876 Закон Гласса-Стигала (официально «Закон о банках 1933 года») отделял коммерческую банковскую систему от уолл-стритовского инвестиционного и страхового банкинга. Изначально Закон Гласса-Стигала предназначался для обуздания трёх основных проблем, которые привели к жестокой волне банковских крахов и депрессии в 1930-е.

Рис. 18. В 1999 году глава «Ситигруп» Санди Вейл (в центре) при поддержке министра финансов администрации Клинтона Роберта Рубина (справа) добился отмены Закона Гласса-Стигала 1933 года

Одна из проблем, на которую он был направлен, состояла в том, что до 1929 года банки инвестировали свои активы в ценные бумаги с последующим риском для коммерческих и сберегательных вкладчиков в случае биржевого краха. Недоброкачественные займы выдавались банками для того, чтобы искусственно поддерживать цены на некоторые ценные бумаги или финансовые позиции компаний, в которые банк инвестировал свои собственные активы. Банковский финансовый интерес в собственности, ценообразовании или распределении ценных бумаг неизбежно искушал банковских чиновников давить на своих банковских клиентов, чтобы те инвестировали в бумаги, которые сам банк был вынужден продавать. Это был колоссальный конфликт интересов и приглашение для мошенничества и злоупотреблений. Та эпоха была справедливо названа «Ревущими двадцатыми», поскольку фондовый рынок с рёвом взлетел к новым завышенным максимумам.

Банки, которые предлагали услуги инвестиционного банкинга и инвестиционные фонды, стали субъектами конфликта интересов и других злоупотреблений, что приводило к нанесению ущерба собственным клиентам, в том числе заёмщикам, вкладчикам и банкам-корреспондентам. Закон Гласса-Стигала от 1933 года специально был принят, чтобы предотвратить это.

После отмены Закона в 1999 году, когда исчезли ограничения Гласса-Стигала, банки предлагали секьюритизированные ипотечные обязательства и аналогичные продукты через полностью принадлежащие им специализированные финансовые организации[49], которые они создавали, чтобы вывести риск «из банковской отчетности». Они были непосредственно и сознательно замешаны в том, что войдет в историю как величайшее финансовое мошенничество всех времен – мошенничество субстандартной секьюритизации.

Комментируя происхождение Закона Гласса-Стигала в 1930?х годах, гарвардский экономист Джон Кеннет Гэлбрайт отмечал: