Прощай, Россия!

Цифры ясны. С 1990 года Россия не платила долги, которые, напротив, продолжали расти, в то время как Лондонский и Парижский клубы кредиторов щедро давали отсрочки, требуя политические проценты вместо экономических, заплатить по которым Россия была не в состоянии. Внешний долг, в 1990 году уже достигший внушительной суммы в 87 миллиардов долларов, к концу 1996 года вырос до 128—135 миллиардов. К которым надо еще добавить 66 миллиардов внутреннего долга. В этих условиях невозможно всерьез говорить о национальном суверенитете России и независимости ее внешней политики. И если Борис Ельцин на саммите в Хельсинки в конце концов проглотил пилюлю расширения НАТО, то главная, основополагающая – именно в этом.

Глава 15. Всенародно избранный

Несмотря ни на что, XX век доказал, что можно недолго править против всего народа и вечно – против его части, но вечно царствовать вопреки всему народу невозможно«74. Наверное, российский посткоммунистический режим не станет исключением из этого правила, но с некоторыми существенными поправками на огромный масштаб страны. Ее размеры могут растянуть исторические этапы до невообразимых пределов и нанести чудовищный, невосполнимый ущерб. Что, собственно, уже не раз и происходило.

Вдобавок можно заметить, что сложный переход России от одной экономико-социальной системы к другой, от административно-командной структуры к рынку, совпал с глубоким кризисом и трансформацией либеральных западных демократий. Многие цели, к которым стремилась демократическая часть советского общества, на самом Западе быстро обесцениваются. Россия покинула старый берег и только посреди переправы с недоумением осознала, что другой по-прежнему в тумане, а то, что удается рассмотреть, совсем непохоже на то, что она ожидала увидеть.

В массовом обществе эпохи коммуникаций и глобализации экономики целый ряд демократических правил закачались под напором новых потребностей. Прежде всего стало трудноуправляемым типичное для правового государства разделение властей, которое ныне многим представляется серьезным препятствием скорости принятия решений и эффективности системы в целом. Отсюда поиск более простых оперативных путей, усиление исполнительных структур, освобождение руководящих центров от перекрестного контроля, кажущегося бесполезным и вредным для правильного функционирования государства. К тому же основное демократическое правило равенства людей – «одна голова, один голос», – и до этого с трудом сносившееся элитой, становится неприемлемым для центров власти при переходе на мировой уровень, когда более бедные, менее образованные и влиятельные (в настоящем) на рынке товаров и услуг головы в тридцать раз превосходят по численности чистые, причесанные, напичканные знаниями и здоровой пищей головы более развитых стран.