Фаллос. Священный мужской образ

В газете Нью-Йорк Тайме было напечатано соглашение, принятое Американской Психологической Ассоциацией (АРА), в Лос-Анжелесе в 1985 году104. В 1973 году АРА изменила классификацию гомосексуализма, переведя его из разряда "психической болезни" в "психологическое нарушение". Это сравнительно мягкое переопределение не принесло заметного облегчения. В 1985 году имело место весьма представительное обсуждение темы "Родительская поддержка детей-гомосексуалистов: реальная, экспериментальная и организационная перспектива". Родители отвергали "широко распространенную веру, что причиной детского гомосексуализма является доминирование матери и отсутствие отца... При исследовании нескольких тысяч семей, по словам участников дискуссии, не удалось определить никакого объяснимого психологического паттерна, имеющего отношение к родителям гомосексуалистов".

Вот что сказал выступающий от имени родителей: "Теперь мы узнали, что у нас нет выбора. Никто сознательно не хочет стать гомосексуалистом. Мы верим в то, что наши дети-гомосексуалисты стали ими именно поэтому, что гомосексуальность, как и гетеросексуальность, является врожденной". Можно сказать, что такое наблюдение отчасти является самооправданием. Совершенно очевидно, что оно слишком упрощает проблему. Вместе с тем эта точка зрения заслуживает внимания в отношении архетипической фаллической инициативы, ибо в позиции родителей есть указание на источник и направляющий вектор либидо вместо детских травматических переживаний. Заключение Юнга, что динамика бессознательного не зависит от установок и накопленного опыта эго — что она проявляется, как писал Элиаде, в качестве "независимого способа познания", или, как считал Отто, оказывается источником нуми-нозного таинственного ужаса, внушающего трепет (numinosum mysterium tremendum) — указывает на сходный способ осознания этой динамики. Врожденные черты не следует понимать только биологически. Теоретически врожденные черты относятся к связующей концепции соединяющего инстинкта, которая является и биологической, и — одновременно — архетипом, а значит — психологической. Трансгрессивные или нарушающие границы черты психоидного бессознательного указывают на то, что биологическая и психологическая наследственность представляют собой две "стороны одной медали".

При объяснении юнгианской идеи коллективного бессознательного и его архетипических паттернов я обычно использую доморощенную метафору корабля в качестве образа индивидуального эго, пересекающего океан — символ бессознательного. В соответствии с этой картиной архетипические паттерны бессознательного образуются на дне океана, на разной глубине, имеют разную структуру и разный состав поверхности, а также различную растительность и животный мир. Находящийся на поверхности океана корабль-эго снабжен сканирующим устройством, позволяющим улавливать изменения в топографии и растительном и животном мире океанического дна, тем самым оказывая влияние на движение корабля-эго относительно основных ориентиров, находящихся где-то глубоко внизу. Вместе с тем архетипическое дно не ограничивает курс корабля-эго. Это происходит потому, что на капитанском мостике корабля находится капитан — сила воли, который принимает решения в пределах возможностей, предоставляемых базовой архетипической структурой. Корабль плывет, и движение изменяет его связь с архетипическими паттернами, находящимися на морском дне. Однако дно океана постоянно ощущается; капитан никогда не упускает из виду его существование. Капитан лишь принимает решения, связанные с особенностями архетипической структуры дна.