Глаз разума

В заключение я хочу сформулировать некоторые общие философские идеи, которые в неявной форме встретились в этом аргументе. Для ясности я сделаю это в форме вопросов и ответов, начав с классического вопроса:

“Может ли машина думать?”

Ответ на этот вопрос, разумеется, положительный. Мы и есть такие машины.

“Да, но может ли думать искусственная машина, созданная человеком?”

Если предположить, что возможно создать машину с нервной системой, нейронами с аксонами и дендритами и всем остальным, достаточно похожим на то, чем обладаем мы, ответ, очевидно, снова будет положительным. Если вы сможете повторить причины, вы сможете повторить и следствия. На самом деле возможно, что сознание, интенциональность и все остальное удастся получить, используя химические принципы, отличные от тех, на которых основан человек. Как я говорил, вопрос это чисто эмпирический.

“Хорошо, но может ли думать цифровой компьютер?”

Если под “цифровым компьютером” мы понимаем нечто, что может быть на определенном уровне верно описано как воплощение действующей компьютерной программы, то ответ снова будет положительным, поскольку мы сами — воплощение множества компьютерных программ, а мы способны думать.

“Но может ли нечто думать, чувствовать и так далее, всего лишь будучи компьютером с соответствующей программой? Может ли работа программы — верной программы, разумеется — быть достаточным условием возникновения понимания?”

Думаю, что это правильный вопрос, хотя обычно его путают с предыдущими. Ответ на него — отрицательный.

“Почему?”

Потому что сама по себе манипуляция формальными символами не обладает интенциональностью и не имеет смысла. Нельзя даже сказать, что это манипуляция символами, поскольку символы ничего в данном случае не символизируют. Говоря языком лингвистов, они обладают только синтаксисом, но лишены семантического наполнения. Кажущаяся интенциональность компьютеров находится в головах тех, кто их запрограммировал и использует, кто вводит некие данные и интерпретирует ответ.

Цель моего примера с китайской комнатой в том, чтобы показать, что как только в систему вводится компонент, действительно обладающий интенциональностью (человек) и снабженный формальной программой, мы видим, что формальная программа не несет никакой дополнительной интенциональности. В данном примере она ничего не добавляет к способности человека понимать китайский язык.

То самое свойство ИИ, которое казалось таким привлекательным — различение между программой и ее реализацией — оказывается роковым для гипотезы о том, что симуляция может быть идентичной копией. Различие между программой и ее реализацией на определенной аппаратуре повторяет различие между уровнем мышления и уровнем мозговой деятельности. Если бы нам удалось описать мыслительные процессы в виде формальной программы, возможно, удалось бы описать основные характеристики разума, не прибегая к интроспективной психологии или нейрофизиологии мозга. Однако уравнение “разум для мозга = программа для аппаратуры” имеет слабые стороны.