|
А Горький с его «Буревестником»? А вся мировая литература, в которой о невыносимости удушья говорилось с невероятной пронзительностью? Если от муки удушья спасает революция, то она и впрямь «как любовь». Как та жертвенная любовь, которая была призвана спасти человечество от невыносимости ада. Дискуссия по поводу «революции как любви» была прервана Первой мировой войной. Которая для Ромена Роллана (и не для него одного) была судорогой задыхающегося в отсутствие исторической новоидеальности человечества. Не было никаких созревших до исполнения всемирно-исторической роли коммунистов. Была зачаточная новоидеальность и нестерпимая духота. Такая, что лучше быть убитым Грозой, чем задохнуться в безысторической душегубке. И только потому Некрасов пишет: Грянь над пучиною моря, В поле, в лесу засвищи, Чашу вселенского горя Всю расплещи!.. Так понимали суть исторической страсти и цену ее исчерпания и Гейне, и Томас Манн, и Клодель, и Горький, и Александр Блок, и Марк Блок, и Ромен Роллан. И Луи Арагон, и Пабло Неруда, и… И Махатма Ганди… Что же касается еврейского мессианизма, заразившего многих, то тут очень показательна личная и политическая трагедия молодого Ромена Роллана. Глубочайше униженная итогами франко-прусской войны республиканская Франция знала, что Германская империя не ограничится тем, что уже отвоевала у своего исторического конкурента. Что предстоит новая война. И что эта война может в случае поражения Франции стать концом французской истории. Франция готовилась к войне. Накал патриотических настроений был очень велик. И ни Ромен Роллан, ни его сподвижники абсолютно не желали поражения Франции в будущей войне с Германией. Напротив, они осмысливали ошибки, приведшие к поражению Франции в войне 1870 года. Они считали своей миссией обеспечение нового патриотического подъема во Франции. Они считали свою культурную и интеллектуальную деятельность «отмаливанием грехов», приведших к поражению Франции во франко-прусской войне. В разгаре этой их ранней деятельности в духе «штурма и натиска» разразилось знаменитое дело Дрейфуса. Страна раскололась. Либеральная Франция столкнулась с Францией иной. Дрейфусары и антидрейфусары — это стало естественным эквивалентом «фило- и антисемитской Франции». Конфликт вышел за пределы Франции. В нем участвовали даже российские круги. Вспомним Короленко с его памфлетом «Знаменитость конца века». Все симпатии Ромена Роллана находились на стороне филосемитской (дрейфусарского лагеря). Но он и его сподвижники категорически отказались ставить идеологические предпочтения над национальными интересами. «Дрейфуса обвинили в шпионаже в пользу Германии. Если он реально в этом виноват, он должен быть наказан на полную катушку». — 252 —
|