|
Александр Сергеевич Ципко по собственной воле стал рупором дебольшевизации–2. И это всем очевидно. Не я приписал ему эту роль — он ее исполнил. Страстно и определенно. Соответственно, он оказался для меня одним из откликов этой самой Пустоты, причем откликом развернутым, лобовым, фронтальным. Никто не мог понять, чего ради Ципко вдруг начал войну и с людьми, которым всегда выражал весьма сдержанную симпатию (Кургинян), и с людьми, которые являлись совсем уж близкими для него друзьями (Третьяков). Но он ведь начал войну! Став рупором определенной коллективной сущности, то есть феноменом. Разница между личностью и феноменом как раз в том и состоит, что личность выражает свою позицию (конечно, с чем-то как-то соотносимую), а феномен, растворяя свое личностное в некоей коллективной сущности и жертвуя ради этого всем, чем угодно, позволяет коллективной сущности заложить себя в пушку как пушечное ядро. Сущность закладывает ядро, бормочет в мой адрес (это хотя бы понятно) и почему-то в адрес других, в кого ядро должно угодить, — «постой-ка, брат мусью» — и… откликается, командуя: «Пли!» Она откликается, а я феномен анализирую. Не Ципко, а этот феномен, то бишь ядро, посланное по команде «Пли!» некоей коллективносущностной пушкой. Как исследователь, я обязан анализировать отклик. Да и феномен тоже. Иначе я не политической теорией развития занимаюсь, а непонятно чем. Рассматриваемый мною феномен активиста «перестройки–2» (назовите ее белой, если хотите — я так называть ее не хочу) шире личности Александра Сергеевича Ципко. Но и Александр Сергеевич Ципко к феномену до конца сводиться не может. Любая личность богаче феномена, обобщенного типажа или «идеального типа». Разбирать я буду именно феномен, потому что все остальное неинтересно. И я этот феномен не намерен обсуждать публицистически. Я намерен его ОСМЫСЛИВАТЬ. Если в ходе этого осмысления удастся получить интеллектуально значимый материал, то я сам себе могу сказать — «удалось». В противном случае скажу — «провал». Подчеркиваю — сам себе скажу и буду перед собой честным. Я использую текст Ципко так, как физик-теоретик использует физический эксперимент. Чем был бы Эйнштейн без опытов Майкельсона? Я благодарен Александру Сергеевичу за то, что он предоставил мне нужный текст (факт высказывания). И я постараюсь с этим фактом обойтись предельно корректно. Конечно, в рамках, задаваемых занятием под названием «политика». Александр Сергеевич сам понимает, что у этого занятия есть свои законы. Оно не для слабонервных. — 429 —
|