|
Я лично убежден, что путинские и медведевские слова о развитии будут — уйдя на второй или третий план или оставаясь на первом — ворожить, причем очень разным образом. Разным и разнокачественным. Они войдут в те или иные соотношения со словами на ту же тему, сказанными сторонниками и противниками власти. А также теми, кто является противником, притворяясь сторонником, и наоборот. Судьба Путина и Медведева — это одно. Судьба того, что породили и породят их слова о развитии, — другое. Брошенные в политический котел, эти слова уже ворожат. Не слова надо анализировать в отрыве от реакций в котле. Надо анализировать ворожбу. А я подую в решето. Благодарю тебя за то. Личные судьбы Банко и Макбета… Можно ли к ним сводить бульканье того — и поныне судьбоносного для Шотландии — метафизическо-политического котла? Сталинское «Марксизм и вопросы языкознания» не может и не должно получать Нобелевскую премию или иную академическо-лингвистическую награду. Но в исследованиях, посвященных все еще булькающему у нас политико-метафизическому котлу, этот текст фигурирует иначе, чем… ну, я не знаю… исследования Сосюра или даже того же Марра, которому оппонирует Сталин. В путь, читатель! А ну как мы, взявшись за исследование не ахти каких, с научной точки зрения, текстов, поняв, как эти тексты соотносятся с иными высказываниями, с логикой политической борьбы, с разного рода контекстами (как интеллектуальными, так и политическими)… А ну как мы, поняв это и многое другое, прикоснемся к чему-то новому, касающемуся нашей судьбы, да и судьбы мировой? К чему именно? Не хочу забегать вперед… Но, если мы хотя бы разберемся совсем иначе с очень банально сейчас трактуемым явлением под названием «перестройка»… Если окажется, что перестройка эта не наше частное злоключение, а слагаемое далеко идущего мирового процесса, причем процесса не только не завершенного в 1991 году, но и стремительно набирающего обороты… Неужели и тогда мы будем отрицать наличие связи между частным (высказываниями VIP-персон о развитии) и общим (судьбой страны и мира, нашей судьбой)? Вообрази себе, читатель, множество дверей, одну из которых тебе надо открыть. Ты пристально вглядываешься в каждую из дверей… И вдруг видишь, что все они без замков — все, кроме одной. Потом ты видишь пластилин, металлические болванки, верстак, напильник, тиски… Ты понимаешь, что открывать-то надо ту дверь, у которой есть замок. Ты, конечно, не слесарь-профессионал. Но тебе надо попасть в комнату, которая находится за дверью. Чертыхаясь, ты делаешь слепок с замочной скважины и начинаешь изготавливать ключ, уродуя одну болванку за другой. Наконец, остается последняя болванка. Ты фокусируешься на изготовлении ключа, понимая, что всё — последняя попытка. Ты уже приобрел какие-то навыки, изуродовав пару сотен болванок. И — о, чудо! — тебе удалось изготовить ключ. Ты вставляешь его в скважину… Поворачиваешь… Дверь открывается… Главное — за порогом. Там тебе САМОМУ придется разглядывать комнату, прикасаться к загадочным предметам, узнавать нечто и меняться в процессе этого узнавания. — 38 —
|