|
Люди, послушайте: если б вы только знали, как это здорово — затеряться среди вас! Я об этом даже мечтать не отваживался. Потому не судите меня строго за то, что глупая, счастливая улыбка не сходит с моего лица. С тех пор, как стал худеть и убедился, что смерть больше не висит надо мной, я постоянно живу в приподнятом, даже праздничном настроении. На что ни посмотрю, невольно думается, что этого для меня уже могло не быть… Но — оно есть! 5 Разыскал общежитие военной академии, а там — и комнату Истоминых. — Здесь Истомины живут? — спрашиваю невысокую, возмужавшую за эти годы, похорошевшую Валю, Иванову жену. Она в темном синем трико, в розовой коротенькой кофточке, едва сходящейся на высокой груди. — Да. — Здравствуйте… Ты — Валя? — Да. А… вы кто? — Когда-то Валя тоже на «ты» меня называла. — Но кто же вы? — Даю вводную. Вы с Ванькой только поженились. Когда проезжали нашу заставу, Иван зашел ко мне. «Иди, говорит, приглашай Валю, она в кузове сидит». — Замешательство хозяйки доставляет мне удовольствие. — Не успел я подойти к машине, как ты говоришь: «А я тебя знаю. По фотокарточкам, и Ваня о тебе…» — Так вы Макар? — она чуть побледнела. — А… — и запнулась. — Ни за что бы не узнала… с тросточкой… — Я тебя тоже сначала не узнал. Тогда ты была худенькая, тоненькая. А сейчас такая представительная. Валя приглашает в комнату. — Будешь «выкать» — не буду с тобой разговаривать. Вот так. — Да я как-то привыкла со всеми. — А со мной отвыкай. Ванька где? Я приехал ругаться с ним. — Должен бы уже прийти. Наверно, негодник, зашел в «Военную мысль» — это мы тут неподалеку кафе называем, наши мужья любят туда заглянуть. Но он должен скоро прийти. Извини, у меня на кухне тоже решается проблема. Оставшись один, с интересом осматриваюсь: маленькая комнатушка, стол, два стула, диван-кровать, телевизор. И книги. Художественные, кое-что из военной литературы, а то все медицинские: по терапии, фармакологии. Валя возвращается с кухни, накрывает на стол. — Когда Иван заканчивает академию? — Через три года. И я тоже. Медицинский. — Молодцы, ребята. Между прочим, я тоже думаю двинуть в медицину. — Иван часто тебя вспоминал. Все говорил: «Макар — это человек». Как он обрадуется! — Валя расставляет тарелки, достает из шкафа, вделанного в стену, рюмки, протирает их полотенцем, раскладывает вилки. — И потом, уже на границе, рассказывал: «Макар, говорит, был для меня как старший брат: и поругает, и позаботится, заступится, даст совет». Я так хохотала, когда он показывал, как ты взял его за шиворот и заставлял нюхать цветы на яблоне, да еще приговаривал: «Нюхай, чахотка городская, а то, кроме хлорки да бензина, и запахов никаких не знаешь». Представляю!.. Он очень любит цветы. — 88 —
|