Эдельвейсы растут на скалах

Она молча защелкивает пластмассовый футляр тонометра и уходит из палаты совершенно расстроенная.

Я совсем не хотел злить это милое существо с таким певучим голосом, кроткими, добрыми глазами. Но и я же не виноват, что другие врачи уже испробовали на мне все эти лекарства.

Иду к Ариану Павловичу. Вижу, хирург не рад моему приходу.

— Ариан Павлович, что будете со мной делать?

Он отвечает с неохотой:

— В общем, надо резать. Но очень не хочется. — Тяжело вздыхает. — Повторно оперировать очень сложно. Резать по старому рубцу — там много спаек. Да и живот у тебя вон какой. Давай пока сдавай все анализы, а там видно будет. И директора института сейчас нет, она в ГДР, а завотделением в отпуске. Без них я не могу решать.

Спустя несколько дней Зоя Ивановна говорит, чтобы я готовился к очень неприятному исследованию — пневморену. У меня даже колени задрожали.

— Зояванна! — взмолился я. — Мне до операции делали, и то ничего не получилось, а сейчас там спайки…

— Больной, вы опять меня учите?

Я не знаю, как сделать, чтобы врач, которая для меня же хочет как лучше, не хмурила брови и не сжимала от досады губы.

— Зояванна, поймите меня правильно, я не строю из себя умника. И не хочу вас учить.

— Готовьтесь на завтра — и никаких разговоров.

Отправляюсь искать Ариана Павловича. Случайно встречаю его на лестнице. Рассказываю о своей беде.

— Ладно, я с ней поговорю.

— Ариан Павлович, вы забудете. Или что-нибудь помешает. Вы же знаете, как тяжело переношу я эту процедуру.

— Пошли, — сдается он.

Ариан Павлович заходит в ординаторскую, а я остаюсь в коридоре. Слышу, разговаривают на высоких нотах. Через минуту выходит Зоя Ивановна, окатывает меня гневным взглядом:

— У-у, ябеда! — Немного помолчала. Взгляд ее потеплел. — Ваша взяла. Только не надейтесь, что буду идти у вас на поводу! Скажите своему благодетелю спасибо.

Еще в приемном отделении мне сказали, что в изоляторе хирургического отделения лежит Витя Медынцев. Его дела плохи. Полгода назад собрался консилиум. Спасти Медынцева могла только операция. Делать частичное удаление — нельзя, через несколько месяцев больной может вернуться с новым рецидивом. Поэтому на консилиуме было решено удалить полностью один надпочечник. Операция, однако, оказалась неудачной. Ариан Павлович не смог добраться до надпочечника: Медынцев был очень толстый, после первой операции образовалось много спаек, в этом месиве хирург нечаянно повредил больному кишечник, и операцию пришлось прервать. И вот уже полгода Витя лежит на животе, даже на бок повернуться ему нельзя. Но шутит по-прежнему! И у всех просит книжки про любовь.