Два сфинкса

Мысли Эриксо мчались все дальше и дальше. А что бы было, если бы вместо мрачных подземелий пирамиды, где царили вечная тишина и искусственный свет, Аменхотеп жил в великолепном дворце, полном воздуха и залитом солнечным светом, и носил бы современный изящный костюм, ведь он был бы очень опасным человеком. О! Отчего он никогда не показывал себя таким, как сегодня? Тогда она, без сомнения, полюбила бы его – и сколько огорчений было бы избегнуто!

Она вздрогнула и выпрямилась, ясно почувствовав, как к ее лбу прикоснулась чья–то рука с длинными и тонкими пальцами. Когда она взглянула на мужа, то с ужасом увидела, что он смертельно побледнел и глаза его сделались точно стеклянными. И вдруг в потускневших зрачках Ричарда вспыхнул огненный взгляд мага, а неподвижные руки мужа поднялись, чтобы в страстном объятии привлечь ее к себе. Но все это было непродолжительно. Сильная дрожь потрясла тело Ричарда и он, нежно, с улыбкой склонился к Эриксо и горячо поцеловал ее.

Трепещущая молодая женщина обвила руками шею мужа и прижалась к нему. Она не хотела больше думать. Она жаждала лишь любви и мирного счастья, которое с таким трудом было завоевано.

Глава VIII

Прошло около восьми месяцев со дня свадьбы Эриксо. Ничто не нарушало счастья молодых и ничто не указывало на то, что Аменхотеп продолжает свои преследования. Маг исчез бесследно! Но его не забыли. Эриксо часто думала о последнем видении. Иногда, сидя одна в будуаре, она напряженно ждала, не появится ли в тени, на стене, стройный силуэт египтянина, или не возвестит ли обычный звон его приближение – но всюду царила тишина. Решительно, она забыта или отвергнута. Если, в общем, Эриксо радовалась этому, то все–таки иногда ею овладевало что–то вроде досады и на нее порою нападали мрачные мысли. Тогда она искала уединения. Конечно, она была счастлива, даже очень счастлива; но все–таки не так, как мечтала. Горячая и страстная натура, она не находила в Ричарде отклика своим собственным чувствам, а спокойная и сдержанная любовь мужа оскорбляла и раздражала ее.

В ее душе пробудилась острая ревность к Альмерис. Это она, покойница, вечно живая, отнимает у нее лучшую часть сердца мужа! Она же, Эриксо, всегда занимала только второе место. Ричард даже не скрывал этого и хранил на своем бюро портрет Альмерис, который отказался убрать, несмотря на просьбы и ласки своей жены.

Подобные сцены вызывали между супругами охлаждение, правда недолгое, но тем не менее, оставлявшее невидимые рубцы.

Зимой, а в особенности в начале весны, старый граф страдал сильными ревматическими болями ногах и, по совету врачей, должен был выдержать курс лечения на водах на одном из курортов на юге Австрии.