|
– Рамери! Скульптора звали Рамери? – перебил его Ричард, соскакивая с кресла. – Да что вы так волнуетесь? Право, можно подумать, что вы знали этого Рамери. Ха, ха, ха! И профессор расхохотался своим сочным и веселым смехом. Затем он продолжал: – Впрочем, надпись очень загадочна, и в ней идет речь о нескольких лицах. – Может быть о некоем Аменхотепе и Эриксо? Теперь настала очередь Бэра разинуть от удивления рот. – Как? Вы уже прочли и только хотели проконтролировать меня? – сказал он после минутного молчания. Ричард нетерпеливо пожал плечами. – Что за глупости! Я ничего не прочел, так как ничего не понимаю в иероглифах и не умею разбирать их. Но я оказался в некотором роде замешанным в такую необыкновенную историю, что, право, можно сойти с ума! Теперь передайте мне слово в слово надпись, высеченную на цоколе. – Повторяю вам: надпись очень загадочна, очевидно содержит недомолвки и по–видимому исходит от двух лиц. Сначала идет нечто вроде указания, где упоминаются имена скульптора, современника Амасиса, и принцессы Нуиты, чье лицо изображает сфинкс. Затем, – совершенно непонятно – этот же самый скульптор дарит сфинкса какой–то римской даме, по имени Валерия, называя его копией своей первой работы. За этой галиматьей следует вторая надпись, обращенная к Рамери неким Аменхотепом, титулующим себя великим магом. В ней сообщается, что Аменхотеп и Эриксо находятся в безопасном месте и что все подробности и указания Рамери найдет в известном ему тайнике. Вот почти слово в слово смысл надписи. Если вы понимаете в ней больше меня, Леербах, то бесконечно обяжете меня, дав мне объяснение. Ричард сжал голову руками и прошелся по комнате. Затем, остановившись перед профессором, сказал: – Хорошо! Я скажу вам все, так как сам я теряюсь в этой путанице. В кратких словах Ричард передал все, что слышал от Альмерис и что он считал галлюцинацией. Сделанная же им находка и разобранная ученым надпись только подтверждают факты, о которых упоминала покойная, как бы то ни казалось невероятным. Бэр только недоверчиво крякал в продолжение рассказа Ричарда и чесал у себя за ухом. – Ввиду такого необыкновенного совпадения фактов, не смею отрицать; но уверены ли вы, что не во сне видели все это – я хочу сказать отрезанную руку и писание рукописи дамой иного мира? Ричард молча вынул из ящика стола пачку исписанных листов, а затем открыл сфинкса и достал из него флакон, руку, завернутую в холст с рисунком пирамиды и надписью. Как бы не доверяя своим глазам, профессор тщательно осмотрел каждую вещь, а затем покачал головой. — 133 —
|