— Так украденный манускрипт не имеет никакой ценности? — спросил Тавернер. — Я отдал за него два с половиной шиллинга, — ответил Коутс. — Так вы должны быть благодарны судьбе, что так легко отделались, — сказал Тавернер. — Это дьявол, Роудз, — сказал он, когда мы вернулись в ожидавшее нас такси. — Кто-то из Черной Ложи Челси, зная, что сегодня утром Коатс будет занят в суде, изъял манускрипт. — Что же нам делать дальше? — спросил я. — Держаться за Робсона, мы можем работать только через него. Я спросил Тавернера, как он намерен поступить в создавшейся ситуации. — Вы собираетесь опять послать Робсона за манускриптом? — задал я вопрос. — Я должен это сделать, — ответил Тавернер. — Я не думаю, что Робсон будет удачливым грабителем. — Я тоже так не думаю, — согласился Тавернер, — Мы должны вернуться к Пьерро делла Коста. Робсон встретил нас на Харли-Стрит, и Тавернер пригласил его на обед. После обеда мы возвратились в приемную комнату, где Тавернер, угощая сигарами, играл роль гостеприимного хозяина, — занятие, в котором он достиг совершенства, поскольку был одним из самых интересных собеседников, которых я когда-либо встречал. Вскоре наш разговор перешел на Италию в эпоху Ренессанса и великие дни Флоренции и Медичи, а потом Тавернер начал рассказывать историю о неком Пьерро делла Коста, который в те далекие дни изучал оккультные ремесла и варил приворотное зелье для дам флорентийского двора. Он рассказывал историю очень живо, приводя множество подробностей, и я был очень удивлен, заметив, что внимание юноши отвлеклось от рассказа и что он явно углубился в свои собственные мысли, не замечая окружающего. Затем я понял, что он незаметно перешел в то состояние транса, с которым я уже был знаком по опыту со своим коллегой. Тем не менее Тавернер продолжал рассказывать юноше, бывшему без сознания, историю о старом флорентийце: как он стал хранителем архива, как ему предложили взятку, как он преступил клятву, чтобы купить расположение женщины, которую он любил. Затем, подойдя к концу рассказа, Тавернер изменил тембр голоса и обратился к находящемуся без сознания юноше: — Пьерро делла Коста, — сказал он, — зачем ты это сделал? — Меня соблазнили, — послышался ответ, но не тем голосом, которым юноша говорил с нами. Это был голос мужчины, спокойный, глубокий, с чувством собственного достоинства, но дрожащий от волнения. — 25 —
|