|
Вечером дважды мы искали Адамовича, но не встретили. Подписали Кактинь и Целм. Последний совсем не читал заявления. Он – человек Культуры будущего. Затем, позже, я взял с собой заявление в Межапарк, где посетил Дале, А. Берзиня и Скалбе. Завтра придётся в таком же напряжении продолжать. Так мы теперь познаём деятелей культуры, особенно тех, кто так много говорят о культуре, как Аушкап, но когда приходится познакомиться с идеей культуры в самой жизни, тогда интерес к ней иссякает. 17 апреля. Суббота, вечером Сегодня я отправился один с визитом к некоторым незнакомым личностям, оттого этот день требовал от меня ещё больше сосредоточения. Я.Мединь подписал незамедлительно, только несколько нервничал, что нет времени ознакомиться с самой идеей основательнее. Дзенис высказался: «Отчего идея защиты культуры исходит не от латышей? Хотя я уважаю Рериха как художника, но зачем мне подписываться под его именем?» Смилгис принял меня в антракте между двумя репетициями; пока он переодевался, надо было рассказать <о Пакте>. Конечно, меньше думал о моих словах, больше – о своём туалете. Подписав своё имя, воскликнул: «Но ведь это совсем не мой почерк!» Наконец, подписался согласно всем законам своего искусства. Так и по почерку можно судить о человеке, о том, насколько его наклонности эгоистичны и насколько – альтруистичны. Залитис и А.Калнинь подписали охотно. С Калнинем я не был знаком, хотя пел в его хоре в Тербата[102]. Светлый человек. Он пел и в Музее Рериха в Нью-Йорке, и с движением Рериха немного знаком. Затем вместе с Валковским мы поехали к Я.Адамовичу. Адамович был корректным, но сдержанным. Всё же он высказался открыто: «Меня всё это дело не интересует, но, если хотите, дайте мне заявление, и я ознакомлю с ним комитет». Так называемый Комитет интеллектуального сотрудничества охватывает в Латвии учреждения культуры и пользуется правами советника при правительстве. Но это значит, что левая рука правительства – это Фр. Балодис. Советники, которые против нас. Адамович ещё отметил, что ныне в Латвии власть авторитарная и ей самой надлежит продвигать это дело без всяких заявлений общественных деятелей. Валковский ответил: «Правительство не может всё охватить, и, с другой стороны, вождь сам призывал к тесному взаимодействию с народными массами». Адамович затем спросил, имеем ли мы право собирать подписи? Я ответил, что в Министерстве внутренних дел нам сообщили, что они не возражают, и предложение носит индивидуальный характер. Мы подчеркнули и значение Знамени как фактора воспитания сознания. Любая возвышенная идея, от кого бы она ни исходила, стоит поддержки. Но следует принимать во внимание, что Адамович – бывший министр, притом теолог, который чувствовал, что здесь вроде бы есть нечто, угрожающее церкви. Интересно было бы знать, о чём рассуждали на заседании верховного церковного управления, и не распространились ли уже широко эти суждения? — 195 —
|