|
Всё время работаю над своим трудом о Культуре Красоты – на русском языке, дополняя, исправляя. Хочу выпустить в виде брошюры. Такой замысел был у меня давно. Размышляю, не мало ли по объёму? Ибо всё равно этот труд, как глава в моём крупном очерке о Прекрасном, выйдет отдельной небольшой книгой. Чувствую, что этот вопрос теперь актуален, особенно из-за завершающей части брошюры. Ибо она заканчивается вестью сердца о Пришествии Учителя. В последнее время по четвергам мы читали очерки Н.К., параграфы из «Аума» и краткий доклад Буцена об этике жизни. Вчера Валковский прочёл большое и прекрасное письмо Е.И. к Буцену от 6 июня. Буцен с Зильберсдорфом только что вернулись из Эстонии, где посетили друзей Н.К. и Учения. Поздно вечером, после <занятий> в Обществе, меня пригласила в гости Аида Виестур. Я думал, что ожидается нечто серьёзное, ибо она сама в Общество не пришла. Первым делом она осведомилась, переговорил ли я с Валковским об их отношениях с Принцисом. Она поняла из последнего разговора с Валковским, что якобы мы желаем, чтобы они поженились. А то иначе она может когда-нибудь пойти по лёгкому пути. Я сказал, что мы это не обсуждали, это настолько личное дело, что никто не может давать советов, решить надо самим и доверять надо единственно своему сердцу, ибо «сердце – обитель Бога». Наконец, Аида открыла мне своё сердце: она действительно любит Принциса. Она от других это скрывала. Минувшей зимой Аида вместе с матерью обрушивалась на Принциса за его безрассудство в делах магазина. Но сердце говорило другое. Да, сердце непостижимо. Возможно, что Принцис на самом деле когда-то был интересным. Но теперь он стал столь малодушным, неуравновешенным, даже нередко лживым. Возможно, в нём когда-то была духовность, но ныне подавлена. Да, непонятен характер Принциса. Аида его вовсе не воспитывает, только ещё больше балует. Он потерял чувство такта, родители Аиды его ненавидят, но он приходит к ним и живёт у них. Он болен туберкулёзом, и это ещё больше всё усугубляет. Наконец, Аида открыла мне нечто неожиданное. В воскресенье она была на экскурсии в Дундагу. Там однажды вечером на хуторе она пережила нечто странное в отношении к Принцису. Когда она приехала в Ригу, позвала его в свою комнату, зажгла свечи и торжественно передала ему Знак Доверия. Было ли это проявлением сострадания к Принцису, или было вызвано сожалением о том, что ранее вместе с матерью она Принциса упрекала, или от того, что сама не однажды ощущала себя недостойной иметь этот Знак? И всё это под воздействием мгновенного импульса заставило её сделать именно такой опрометчивый шаг. Да, такого я от Аиды менее всего ожидал. Если она действительно не осознала внутренне и не прочувствовала сокровенного смысла Знака, то в ней на самом деле есть нечто неуравновешенное и несгармонизированное. Я сказал ей: Знак Доверия Учителя предназначен только ей, её духовной ступени. Подобно тому, как она не в силах подарить другому своё сознание и духовность, так и этот Знак в чужих руках не имеет никакого значения. Разумеется, если она чувствовала себя недостойной, то могла вернуть его мне. Как грустно было обо всём этом слышать! Понятно, она теперь этот Знак возьмёт назад. Но как выправить неуважение сердца? Как же её сердце могло не почувствовать истинную правду, как же сердце её могло молчать?! — 162 —
|