|
Вчера опять, после длительного перерыва, мы собрались в Обществе. Валковский открыл заседание сводной группы, говорил просто и сердечно. Прочёл несколько мест из «Иерархии», затем – новые статьи Н. Рериха «Бережливость», «Вехи» и, наконец, 30-й параграф из второй части «Мира Огненного». Также он объявил о радостной вести, что в Риге со вчерашнего дня начали печатать книги Учения, напечатан уже первый лист. Позже мы собрались отдельными группами. 27 сентября. Понедельник Странно, вчерашним утром я видел во сне Н.К. как будто бы раненого. Утром, когда я встал, отгоняя прочь эти мысли, чувствовал, что это связано с новыми нападками на него. Сегодня утром я получил открытку от Асеева, где он действительно пишет о новой клевете врагов. Асеев обещал ответить им и просит меня выслать некоторые материалы. Я понял, что это новая книжка Иванова о масонах. Сегодня прочёл её. Это писал человек с поистине сатанинской душой. После прочтения её я ещё глубже склонил голову перед Н. Рерихом: ко многим уже существующим его определительным обнаружилось ещё одно – мученик. Конечно, он стоит превыше всего этого, но всё же сердце его болит из-за тупоголовости человечества, что оно противится свету, болит сердце от прыжков безумия служителей тьмы, одобряемых массами людей. Уже завтра отвечу Асееву; если он всё же напишет, пусть не ошибётся, по крайней мере, пусть уклоняется от полемики – разве что-либо возможно втолковать мракобесному сознанию? 3 октября. Четверг, ночью Сегодня вновь, после долгого времени, среди членов Общества царил дух гармонии. После заседания старшей группы все группы собрались вместе. Читались три чудесных письма Е.И. Клизовскому. Все слушали в приподнятом, одухотворённом настроении. Стуре когда-то был против того, чтобы письма читались всем. Теперь же мы подобны детям, которые освободились от чрезмерно строгого учителя. Хотим провести и другие реформы, именно те, по поводу которых Стуре был иного мнения. Недавно Стуре приезжал в Ригу и скоро вновь уехал. Окончательно погряз в долгах (около 9.000 латов), в основном из-за дочери. Мне было его жалко, когда увидел его столь озабоченным. Именно теперь ему следовало бы мыслить только об Обществе, и только о нём. Клизовский постепенно растёт. Чувствуется, что в нём в полной мере созревает всё наследие прежних существований. Меня поразило его признание Валковскому, что в нём давно живёт предчувствие, что он в предыдущей жизни был поэтом Лермонтовым. Когда он был на Кавказе, то весьма живо и чётко помнил, уже заранее, все места и события, которые были в жизни Лермонтова. Быть может, действительно среди нас это возвышенное воплощение? И как знать, кто ещё обитает в нашей среде? Ведь недаром повествуется, что воплотились все воины Шамбалы. — 125 —
|