|
Но даже после того, как все близкое насеровское окружение оказалось в заключении, Вашингтон все еще держал паузу, не идя на радикальное сближение с Садатом. Колебания Вашингтона усугубляла позиция Израиля, да и сам президент Никсон, ломающий голову над тем, как выйти из вьетнамского тупика, не был заинтересован в тот момент вводить в американо-советские отношения такой раздражитель, как откровенный флирт США с «преемником» Насера. Садат начал испытывать опасения, что его сигналы, направленные американцам, не срабатывают, — ведь он очень многое поставил на карту. Еще до ареста соратников Насера А. Сабри, Ш. Гомаа, С. Шарафа и других Садат в своем послании советскому руководству в дни работы XXIV съезда КПСС предложил подписать договор о сотрудничестве между двумя странами с целью укрепить советско-египетские отношения. После ареста этих просоветски настроенных деятелей Садат, опасаясь полного провала своей политики, подписал этот договор, как он считал, обезопасив себя со стороны СССР. Одновременно он довел до американцев, что этот договор не только не означает отказа от стремления сблизиться с Соединенными Штатами, но даже поможет этому, создав своеобразную ширму для его маневра. Но США продолжали держать паузу. В таких условиях Садат в 1971 году нанес еще один визит в Москву. Все было как в «добрые времена». «Я всегда говорю своему народу, — заявил Садат во время переговоров в Москве, — что вы стояли рядом с нами как искренние друзья в часы невзгод. Я считаю, что цель империалистических держав — вбить клин между нами и Советским Союзом. Это на пользу лишь Америке и сионизму». К большому сожалению, в Кремле верили таким словам. Мне говорил резидент нашей внешней разведки в Каире Вадим Кирпиченко — мой друг еще по Московскому институту востоковедения, в котором мы оба учились (дружба наша укрепилась в то время, когда я возглавлял СВР, а генерал Кирпиченко помогал мне освоить новые обязанности), — что он докладывал в Центр о стремлении Садата переориентировать свою политику. Но трудно, если вообще возможно, было в то время пробить любыми аргументами и даже фактами стену, которую возвели лица, подписавшие договор с Садатом, — очень сильный в то время председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный, которого сопровождали в Каир и участвовали в подписании договора министр иностранных дел Громыко и секретарь ЦК КПСС Пономарев. Этих двоих людей, отвечающих за внешнюю политику страны, Подгорный специально «приобщил» к документу, который был представлен в Политбюро как достижение, обеспечивающее преемственность курса Насера в Египте. Такой линии подыгрывал и советский посол в Каире В.М. Виноградов. — 99 —
|