|
Через десять дней после такого зондажа, 19 ноября, в 8.30 вечера самолет Садата приземлился в аэропорту Бен-Гурион. Красный ковер, Бегин у трапа, артиллерийский салют, национальные гимны, почетный караул — все с израильской стороны служило тому, чтобы подчеркнуть официальный характер визита Садата, прибывшего в Иерусалим по египетской версии, чтобы принять участие в молебне в мечете Аль-Акса. Есть основания считать, что Садат, обуреваемый тщеславием, сам хотел такой помпезной встречи, во всяком случае, он предварительно не оговорил нечто другое. Но после столь торжественного приема на голову Садата вылили «ушат холодной воды». Разговор, подтверждающий отсутствие у Израиля намерений отступить от прежних позиций или просто смягчить их в связи с приездом Садата в Иерусалим, состоялся сразу же между ехавшими с аэродрома в одной машине М. Даяном и египетским государственным министром по иностранным делам Бутросом Гали. Об этом разговоре Даян написал в своей книге «Прорыв», а Гали в принципе подтвердил его содержание в нашей беседе, когда он был уже Генеральным секретарем ООН. Обращаясь к Даяну, Бутрос Гали сделал упор на то, что Египет не может подписать сепаратный договор, — в Израиле ведь не питают иллюзий по поводу отношения других арабских государств к поездке Садата в Иерусалим, египетского президента, несомненно, обвинят, что он взрывает единый арабский фронт, который должен был сложиться на Женевской конференции. По словам Даяна, он ответил так: «Я в курсе оппозиции Садату со стороны арабского мира. Но мне доподлинно известно, что нет возможности привести к столу наших переговоров палестинцев и Иорданию. Поэтому Египет должен быть готов подписать договор с нами, даже если к нему не присоединятся другие»[41]. Бутрос Гали передал свой разговор с Даяном Садату, так что тот с самого начала был в курсе пределов, которые поставила израильская сторона для договоренностей с ним. До сих пор нет достоверной информации о разговорах Садата в Иерусалиме. Возможно, тогда он еще не сдал окончательно своих позиций. Возвратившись в Каир, Садат заявил: «Я никогда не подпишу сепаратного договора». Одновременно он предложил созвать в Каире мирную конференцию с участием арабских государств, Израиля, США, СССР и представителей ООН. По-видимому, идея мирной конференции в таком формате должна была закрасить в общеарабский цвет его поездку в Иерусалим. Израиль и США согласились участвовать в конференции. ООН решила взять на себя роль наблюдателя, а Израиль — показать себя хозяином положения. В день открытия в Каире так называемой мирной конференции (несмотря на то что она не собрала многих своих главных участников) руководитель израильской делегации генеральный директор канцелярии премьер-министра Бен Элиссар, увидев на столе табличку «Палестина», — были выставлены обозначения всех делегаций, приглашенных на конференцию, — заявил, что не войдет в зал. Бен Элиссар не угомонился и после того, как на столе конференции оставили лишь таблички с обозначением «Израиль», «Египет», «США» и «ООН». На этот раз ему не понравилось, что на флагштоках перед зданием отеля «Мена-Хаус», где созывалась конференция, развевался флаг Газы. Ему объяснили, что так принято отмечать пребывание в отеле жителей различных стран и районов. Бен Элиссар все-таки настоял на своем, и флагштоки перед зданием «Мена-Хаус» остались оголенными. — 126 —
|