Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Докладывая Бегину о переговорах с Тухами[40], Даян подчеркнул: египтянин аргументировал необходимость подключить к египетско-израильскому урегулированию решение палестинской проблемы тем, что в противном случае палестинцы «откроют путь для возобновления советского проникновения в наш район». На Даяна этот аргумент не подействовал. Самые главные впечатления, которые Даян вынес из разговора с Тухами, заключались в том, что Садат хочет секретной встречи с Бегином, стремится дистанцироваться от Женевской конференции и хотел бы, чтобы русские не принимали никакого участия в урегулировании. В докладе Бегину Даян расценил ссылку на желательность присовокупить к египетско-израильской договоренности решение палестинской проблемы как не очень серьезную — он уловил из разговора с Тухами, что египетское руководство под таким решением имеет в виду не создание палестинского государства, а кое-какое согласование по палестинской проблеме для увязывания Западного берега с Иорданией. Но основное — это возвращение под египетский суверенитет Синая.

Накануне встречи Даяна с Тухами был установлен уже не через ЦРУ, а непосредственный контакт между МОССАДом и египетской разведкой. Действуя через МОССАД, Бегин стремился показать Садату, что он его оберегает от противников внутри Египта и арабского мира в целом. Руководитель МОССАДа X. Хофи передал своему египетскому коллеге, что Ливия готовит покушение на Садата. Через несколько дней Садат провел массированный рейд в глубь ливийской территории, а Бегин заявил удивленным депутатам кнессета, которые не были посвящены в планы встречи с египетским президентом, что Израилю следует воздержаться от антиегипетских действий на Синае.

Садат: вариант «края света» — кнессет

Садат все ближе подходил к идее встречи с Бегином. Он отклонил предложение своих советников о секретной встрече и, по-видимому, в этом был прав: в Египте, да и в Израиле тайны, как правило, не держатся. А разоблачение закулисной дипломатии ему могло обойтись дорого в Египте, да и во всем арабском мире.

Первым лицом вне Египта, узнавшим о намерении Садата посетить Иерусалим, был иранский шах, которого он проинформировал в Тегеране по пути из Европы домой. Шах горячо одобрил намерение Садата. Следующая остановка была в Саудовской Аравии, но Садат не посвятил короля Фахда в свои планы. Садат решил прозондировать возможную реакцию внутри страны, в Израиле, в мире в целом и с этой целью 9 ноября на открытии сессии Народного собрания Египта заявил, что для урегулирования ближневосточного кризиса «готов ехать хоть на край света, даже в кнессет». Принимая 3 эту фразу Садата за дань риторике, канцелярия премьер-министра Египта дала инструкцию каирской печати не акцентировать на ней внимания. Открыв утром следующего дня свежие газеты, Садат был взбешен тем, что его вариант «края света» — израильский кнессет — не попал в заголовки. К этому времени Садат уже играл ва-банк, и ему было нужно, чтобы до американцев и израильтян дошла весть о его намерениях в «чистом виде».