|
– Они вполне по силам разуму Галицкого. – Меня куда больше беспокоит отец в Каракоруме, чем Андрей, Чогдар. – Меня тоже. Без согласия великого князя Гуюк не пойдет на нас. Но – лесть, посулы, уговоры. Выдержит ли этот нажим его усталая душа? – С ним – Сбыслав. – Что может сделать молодой боярин, исполняющий роль толмача? – Он не только боярин и толмач. Он… Невский осекся. Поднял голову, в упор посмотрел на Чогдара. – Сбыслав не знает о том, о чем знаем мы с тобой и князь Ярослав, – тихо сказал Чогдар. – Однако во имя спасения Руси он способен на крайности. Ты представляешь себе эти крайности? Невский угрюмо молчал. Чогдар налил вина, придвинул кубок. – Не пришла ли пора подумать о новом брате, князь Александр? Твоя левая рука должна стать столь же могучей, как твоя десница. И поднял свой кубок. 2Разговор Гуюка с Ярославом не шел у Сбыслава из головы. Хан переиграл великого князя по всем статьям, переиграл легко, одними посулами, ничего, по сути, не дав, но получив слово о военном союзе, подтвержденное клятвой на кресте. Случилось то, чего так опасались в Золотой Орде: завтрашний великий хан монголов обеспечил свое наступление на Запад поддержкой всех русских сил, и теперь помешать этому могла только внезапная и, главное, своевременная смерть Ярослава. Не впрямую, намеками и беспощадным анализом обстановки как Бату, так и Чогдар давно подготовили к этой мысли Сбыслава. Но оказалось, что быть готовым и осуществить подготовленное и продуманное на деле – разные вещи. Бестрепетно размышляя об этом, Сбыслав и представить не мог, сколь трудно придется ему, когда настанет пора действовать. Отчаяние и реальная, физически ощутимая боль в сердце вдруг разом обрушились на него, мешая сосредоточиться, подумать, сплести хоть какие-то силки, попав в которые Ярослав оказался бы клятвопреступником, за что, по монгольским законам, полагалась только смертная казнь. Тогда бы встал вопрос о новом великом князе, что потребовало бы много времени, и Русь была бы спасена. Да, Русь была бы спасена от второго нашествия… Он не думал о своей жизни. Он думал о жизни великого князя Ярослава, которую необходимо было оборвать. И Сбыслав почти не спал и почти не ел, худел, мрачнел и метался, напрасно надеясь убежать от самого себя. – Опять не ешь ничего, Сбыслав? Что с тобой? – Мутит меня что-то. На третий день Сбыслава разыскал есаул Кирдяш: – Хан Орду ждет тебя вечером. Сбыслав помолчал. И молчал, когда Кирдяш зашел за ним, чтобы проводить в юрту своего хана. — 238 —
|