|
– Татары не видят в нас еретиков в отличие от Римской Католической Церкви! – Это естественно, мой юный вельможа, – вежливо улыбнулся прелат. – Они – язычники. Им не дано постигнуть великого учения Христа. – А нам, православным, дано? – Заблуждения – путь к познанию, мой юный вельможа. – И ты, прелат, приехал развеять наши заблуждения? – Я приехал с надеждой познакомиться с великим полководцем князем Александром Невским, которым восторгается вся Европа, мой… – Чтобы подсыпать яду в его кубок? – Сбыслав, Сбыслав, – встревожился Ярослав. – Не надо спорить с высоким гостем. – С высоким лазутчиком, – презрительно сказал Сбыслав. – Доложи своим магистрам, что Русь – жива, прелат! И вышел. Он был раздражен и встревожен и почему-то все время думал о князе Александре. – Извини, высокий гость, несдержанность боярина, – смущенно бормотал Ярослав. – Молод еще. – К счастью, не все так думают, – натянуто улыбнулся Доменик. – Князь Даниил Галицкий придерживается иного мнения, что всегда обеспечит ему могучую поддержку Европы. Я очень надеялся увидеть твоего сына, великий князь, Александра Невского, деяния которого хорошо нам известны, но, видимо, не судьба. Пора домой. Путь неблизкий. На следующий день прелат Доменик убрался восвояси как раз в то время, когда Невский подъезжал к родному Переяславлю. – Брат приехал!.. – радостно закричал Андрей. – Княжна Даниловна, это же брат мой родной, сам Александр Невский!.. Никогда Александр не видел брата столь восторженно вдохновленным, сияющим и звонким. А увидев легко сбегающую по ступеням крыльца чернобровую красавицу, понял, что легкомысленного и взбалмошного Андрея настигла-таки первая любовь. – Меж нами – сговор, – таинственно поведал в бане Андрей. – Если отцы не благословят, тайно обвенчаемся… – Благословят, – улыбнулся Александр. А про себя подумал вдруг, что если бы объединились в прочный братский союз три князя – и Русь была бы спасена, и Литва. Сначала подсобили бы Миндовгу выбросить рыцарей из Прибалтики, а потом – все вместе – и с татарами разобрались. Или – наоборот: сначала разгромили бы татар, а потом все дружно – рыцарей… И горько усмехнулся, поняв вдруг, что навсегда расстался с мечтами на льду Чудского озера. Отслужил панихиду по своей княгинюшке, поиграл с сыном, попировал с братом и его возлюбленной и, не задерживаясь, выехал к отцу. И всю дорогу думал о странном чувстве, которое возникло в нем после знакомства с дочерью Даниила Галицкого. Всем хороша была девица – и красотой, и статью, и умом, а что-то восставало в нем не против нее, а против ее брачного союза с Андреем. А потом понял что: воля. Скрытый за девичьей скромностью огромный запас воли, которой так не хватало князю Андрею… — 160 —
|