|
Слава Роду! [2007] Влх. Богумил Мурин. Тринадцать кос Мары Чёрные власы Мары заплетены в косы долги и прекрасны Число их — тринадцать. Первая коса Черновласой — та, которой косит Она травы жизни. Вторая коса Темноокой — вервь, что спускает Она радетелям своим, силу им даруючи. Третья коса Её — Змей лют, что пожрёт Землю-Матушку в пору свою. Четвёртая коса Губительницы — тропа, коею души иные идут во Навь на испытания тяжкие, а радетели Её — за знанием. Пятая коса Мары — Забыть-река, что мир Живых от мира Мёртвых отделяет, и всяк, кто её перейдёт, о бывшей жизни забудет. Шестая коса Яролицсй — пояс, коим Она своими руками препоясала стаи Чернобога. Седьмая коса Мрака Славитсльницы — плеть тяжка Кощеева, во мучение душам неправедным данная. Восьмая коса Тяжкой — цепь злата чёрного, на коей висит таен ларец с заповедями Чернобожьими. Девятая коса Тайной — вязка нитей судьбины злой, узла ми связанных и оборванных. Десятая коса Матушки Смерти — висельника петля, заботливо протянутая. Одиннадцатая коса Владелицы Серпа — хвост падучей мзды, знаменующей величайшие беды. Двенадцатая коса Тихоидущей — смертная мерка, по которой для усопшего готовят домовище. Тринадцатая коса Ласковой — мост во Ино и из Ино ведущий, что кажется нам во часы гаданий. Слава Роду! [2007] Влх. Богумил Мурин. Марины четки Верный ли Путь|1] вёл меня или нет, но оказался я гам, где не хотел, но куда шёл. Во Пекельной глубине|2], у самых врат.. С телом волка, главою чёрного льва, хвостом змеи, крылами врана великого, рычали звери Пекельные[3] на меня, Хозяйки своей покой оберегаючи. Она же, на чётках чёрных подсчёт наобратно[4] вела. Молвила Мара «тринадцать» — и лето уступило место зиме. Молвила «двенадцать» — и год стал на месяц короче. «Одиннадцать» — просели небеса, одну из подпор[5] стра-тив. «Десять» — дрогнула, зашаталась средь гор величавшая [6]. «Девять» — лопнула цепь|7| из тех, что доселе сковывали Кощного Бога[8] в пещере тайной. «Восемь» — оборвались нити судеб[9], одна за одной. «Семь» — и стало в семье на одного меньше. «Шесть» — словно пруд в жаркое лето, высохло до капли Окиян-море, пустыней обратившись. «Пять» — ушёл к пращурам государь державы могущественной, перестав сотрясать подлунный мир, а затем и державы Встало. «Четыре» — треснул повдоль Дуб Всемирья|10]. «Три» — не сдержали тяжести земной Рыбы Предвечой, на дно павши. «Два» — и угасло Солнце, оставив Луну без пары|12]. «Один» — и вот уже Род-Всеотец заснул крепким сном, нося в прошлое всё, что было допреж... — 98 —
|