|
– Давай-ка поторопимся, – сказала Роберта и, повернувшись к парковщику, добавила: – Наша подруга сегодня вечером выходит замуж. – Неужели? – удивился он. – А я думал, что там женятся только бандиты и правительственные чиновники. Под словом «там» подразумевалась Иерусалимская церковь Воскресения Христова, одна из старейших церквей в Москве, один из немногочисленных и любимых храмов России, который не был закрыт в советский период. Этим она заслужила стойкую глубокую популярность среди суеверных москвичей, рассуждавших таким образом: раз уж церковь сумела выстоять при коммунистах, то и брачный союз, получивший благословение в ее стенах, обязан выдержать все превратности семейной жизни. Сочетаться браком именно здесь было престижно и считалось хорошим знаком. Такой чести можно было удостоиться путем больших пожертвований в пользу епархии или через обращение кого-нибудь из политической верхушки к митрополиту, главе Московской православной иерархии. Церемония бракосочетания была назначена на шесть часов вечера. Начало церемонии, состоящее из вступительных песнопений и молитв, мы пропустили из-за того, что плохо рассчитали время и задержались с переодеванием в выходную одежду. Небольшая церковь была переполнена. Перед входом в церковь стояло несколько автобусов «Интуриста», а на паперти расположились телевизионщики с камерами. Внутри церкви, построенной примерно в 1629 году, не было скамеек. В прохладном помещении было сыро и не хватало света, часть пространства находилась в тени, и я мог видеть лишь небольшие облачка пара, поднимающиеся от дыхания людей. Позолоченный алтарь в стиле барокко и богато украшенный глазурью иконостас мерцали в отраженном свете от сотен горящих свечей. Каждую минуту открывались двери, сквозняк слегка шевелил пламя свечей, и тогда стены оживали – казалось, что копье на иконе «Святой Георгий и дракон» танцует. От украшенного драгоценными камнями золотого кадила исходил ароматный дымок. Кадилом размахивал молодой священник, одетый в коричневую рясу из грубой материи, как принято, наверное, у монахов Русской православной церкви. Другой священник, с сединой в бороде, в более величественном одеянии, с богатым поясом, стоял перед невестой и женихом и что-то монотонно и нараспев говорил на старославянском церковном языке. – Чем не русская принцесса! – шепнул кто-то, указывая на невесту. Величественная, высокая и стройная, она стояла в шелковой мантии, по линии шеи и на манжетах изысканно отороченной мехом белой норки, на светлых волосах красовалась корона. — 64 —
|