Казино Москва

Несмотря на миллиарды Броудера и Йордана, это все же был действительно российский ренессанс. Правда, казалось, что возрождение России начиналось и заканчивалось в пределах МКАД – семидесятипятимильной кольцевой дороги, опоясывавшей Москву и концентрирующей внутри себя богатство всей страны. За пределами МКАД лежала совершенно другая Россия, та, которую Йордан и легион других инвестиционных банкиров, оказавшихся в Москве, не восхваляли в своих рекламных проспектах на глянцевой бумаге. Кому-нибудь из них стоило бы приехать в легендарный второй город России Санкт-Петербург (или Питер, как его ласково называют русские), чтобы оценить реальность.

В ту февральскую ночь, когда я впервые прилетел в Санкт-Петербург в 1997 году, была метель, и наутро я увидел бывшую столицу, всю покрытую толстым снежным одеялом. На рассвете внезапно налетевший снег водоворотом кружил около золоченого купола Исаакиевского кафедрального собора, облизывал колонны Зимнего дворца и танцевал вокруг зубцов Петропавловской крепости на другом берегу реки Невы. Наполовину скрытая туманом и падающим снегом, крепость на острове походила на подернутый дымкой кадр старого немого кино. Вдали, в западном направлении, раскинулся Финский залив, который, насколько хватало глаз, представлял собой покрытую льдом равнину.

В 10 часов утра термометр, установленный на здании городского правительства – бывшего Смольного института, получившего дурную славу «штаба большевиков», из которого Ленин руководил революцией, показывал минус пятнадцать градусов по Цельсию, когда я вступил на мостовую из обледенелых булыжников, боясь замерзнуть, пока охрана в форме проверяла мои документы.

– Вас нет в списке, – сказал охранник тоном, не допускающим возражений. Я был очарован увядшей славой Петербурга и его волшебными очертаниями по всей видимой линии горизонта, и вот теперь этот тип все разрушил.

– Позвоните в здание, – я нетерпеливо поежился. – У меня назначена встреча с заместителем мэра.

Охранник помрачнел и был готов прекратить дальнейший разговор со мной. Раз меня не было в списке, то я для него не существовал. С подобного рода отношением мне доводилось сталкиваться слишком часто на Украине. Какой-то мелкий чиновник с его глупыми штампами приводил меня в состояние полного расстройства, вплоть до нервного срыва.

– Позвоните, – повторил я свою просьбу и важно добавил: – Это относительно Олимпийских игр, – в надежде, что эти магические слова заставят его работать.

При упоминании Игр (Петербург добивался права принять у себя Олимпиаду-2004) охранник оживился и, похоже, был готов действовать. Страсти вокруг заявки Петербурга быть хозяином Олимпиады затрагивали национальную гордость России. Пропагандистскую значимость проведения летних Олимпийских игр в России понимали высшие политические руководители страны, которые отчаянно стремились объединить огромную страну, находящуюся в бедственном положении.