|
Как журналист, освещающий финансовые вопросы и предпочитающий писать о «действительных событиях на улицах, а не о размышлениях на Уолл-Стрит», я с напряжением ожидал активной реакции людей на все происходящее вокруг в восточноевропейском стиле: общественных беспорядков с неизбежными брандспойтами для разгона толпы, кострами из подожженных покрышек и отрядами ОМОНа. Однако сезонные протесты возникали и заканчивались с каким-то разочаровывающим унынием. Не получавшие зарплату шахтеры несколько раз устраивали беспорядочные забастовки, причем только во время обеденных перерывов, чтобы не нарушать производственный процесс. Неудивительно, что Кремль их не заметил или не обратил на них внимания. После буйных демонстраций «Солидарности», которые я видел в Польше, и ярости румынских шахтеров с дубинами в руках, готовых вдребезги разнести Бухарест при малейшей провокации, меня пугала пассивность российских трудящихся. Готов спорить, что власти Польши и Румынии смогли обеспечить своевременную выдачу зарплаты своим рабочим. Почему же власти России этого не сделали и почему российские шахтеры при этом не восстали всерьез, было вне моего понимания. Некоторым не платили зарплату больше года, и требовалось специальное глубинное исследование славянской души, чтобы понять, почему они все еще продолжали ходить на работу. Недостаток волнующих событий в Москве побудил меня искать интересные события в провинции. К счастью, перестройка зон ответственности в бюро газеты «Джорнел» оставила незанятым сектор нефти. Как известно, российские предприятия нефтедобывающей отрасли находились в удаленных диких уголках Сибири и Дальнего Востока. Полет из Москвы на восток продолжался около десяти часов, почти такое же время нужно, чтобы долететь до Нью-Йорка. Был уже рассвет, когда мы приземлились на Сахалине, недалеко от тихоокеанского побережья России. Остров был окутан пеленой легкого тумана. Сахалин был старой советской колонией для ссылки преступников, одним из самых заброшенных островов «архипелага ГУЛАГ». Международную известность этот остров приобрел как место, над которым в 1983 году был сбит корейский пассажирский авиалайнер после случайного захода в воздушное пространство СССР. В России Сахалин был известен как место добычи королевского краба, представлявшего собой разновидность аляскинского, и огромными запасами нефти, сравнимыми с запасами нефти на Аляске. Полет в просторном «Боинге» был безопасен и даже довольно приятен. Я получил удовольствие от соседства с компанией канадских рабочих с нефтепромыслов и британских служащих нефтяных компаний, направлявшихся в наиболее удаленный к востоку район промысла. Нефтяники казались несколько грубоватыми, но их простота действовала на меня освежающе после прилизанных и сдержанных банкиров-инвесторов, с которыми я имел дело в Москве. Жизнь, проведенная в джунглях и пустынях третьего мира, сделала их циничными. Но, когда они добродушно подшучивали друг над другом, всех их объединяло какое-то благородное и гордое чувство. Непринужденное товарищество объединяло их, когда бесконечное черное пространство Сибири разворачивалось под нами. Я коротал время, слушая их пьяную болтовню, стенания по поводу наступающей зимы и всякие истории о сделках между конфликтующими сторонами во время прежних поездок. — 157 —
|