|
— Играть одному, — продолжал он, — давать себе самому задания, занимать себя — задача не из легких. Настоящая проблема! В основу этой проблемы — как и в основу любви — я ставлю скуку, страх остаться в полном одиночестве при свете дня — ради выгоды. Или остаться в полном одиночестве во мраке ночи — ради любви. — Вы безумцы! Жалкие идеологи! — неожиданно вскричал А. — Интеллектуальные калеки! Ваша деградация достигла предела. Мир вокруг вас загнивает, позабыв о свежести. Вы поражены немощью, которая расползается вокруг, делает из вас мертвецов, лишает вкуса, смыкает вам глаза, так что мир сужается до карликовых размеров, затыкает ноздри, не давая дышать в полную силу и позволяя различать только зловоние, гнетет вас прошедшими тысячелетиями и пугает печальным и неверным грядущим… Бож прервал его: — Вазир Птахопет писал нечто похожее своему сыну. Правда, это было четыре тысячи четыреста лет тому назад. Кажется, его мумия хранится в некрополе Саккара. Он жил в эпоху Исеси[44]. — Ну вот, снова мы о любви! Снова о ночном мраке! — воскликнул Коэн. — Опять эти слова, которые А. или Йерр считают пустыми. Какими бы древними они ни были! Б. добавил, что девиз Гийома Бюде[45], выбитый на фасаде его дома по улице Сен-Мартен, говорит о стыде, который внезапно охватывает человека при мысли пожертвовать ради своего существования теми самыми целями, ради которых живут люди. — Неверно! — отрезал А. — Более чем иллюзорно! <…> Йерр решил отвлечь нас от этой темы. Пожаловался, что утром прочел о «повышении» бензина, поскольку тот «в недостаче». Томас начал настраиваться и порвал струну «ми». И мы не смогли сыграть два квартета Моцарта, хотя Коэн принес обе партитуры. Вместо этого мы — то есть Марта, Коэн и я — исполнили Второй соль-минорный квартет Форе. Марта сказала, что ценит его «превыше всего остального». Это было трудно, но А. сумел нас поддержать, так что мы не оплошали в длинных, самых романтических пассажах. Затем они сыграли втроем ми-мажорный квартет Гайдна, а затем фа-диез-минорное трио, посвященное Ребекке Шрётер[46]. Несмотря на трудности, Марта и А. успешно справились с этим сложным виртуозным произведением. Я не жалел, что не играю. Это были восхитительные минуты. Вторник, 20 февраля. Заходил на улицу Бак. А. был в восторге от вчерашнего вечера. Значит, мы правильно поступили, заставив его принять в нем участие? Он признал, что да. Сегодня он говорил о себе более объективно: — 63 —
|