|
"Я хочу идти дальше" - сказала Она мне накануне 17 ноября 1973 года. Она, бесстрашная. Она, которая все мне дала, и все для меня сделала, для всех нас и без нашего ведома. Она, которая была старше Фив, вырвавшая тайну у Сфинкса - нашу тайну. О, ее руки, нежные и сильные, державшие мои, такие сильные, что казалось, Она меня вытягивала и хотела вытянуть всю Землю. "Который час?" - спросила Она меня в последний раз. Это были последние слова, которые я услышал от Нее. Час, какой час пробил для Земли? * * * Она ушла... Мне было пятьдесят лет. 6 ВЫЗОВ Мне надо рассказать то, что очень трудно выразить словами. На каком языке говорить? В моей камере во Фреснах, когда на рассвете я слышал стук сапог в коридоре, жгучее молчание царило в моем сердце. После ухода Матери я не испытывал того чувства полного краха, какое я испытал, когда ушел Шри Ауробиндо. Было жгучее молчание. Я не стоял больше перед своей собственной персоной, спрашивая себя самого о себе и своей судьбе. Я был пустым взглядом, уставившимся на черную стену камеры. Я слышал стук других сапог, которые звучат в коридорах мира. Я стоял перед судьбой Человечества, всего-навсего, и перед вопросом Земли. Была ли надежда? Начинать все с начала с отцов и детей, с судебных палат и Эвклида и с тысячи и одного восстания ни за что - а бедствия будут все возрастать. И миллионы младенцев, которые в свою очередь станут отцами и дедушками... Я словно пережил в себе всю тщетность жизни и смерти всех людей с их последним вопросом. Снова начать с колыбели и уйти с тем же самым вопросом? У меня был "шанс" умереть во время пути или продолжать жить с этим вопросом. Нет, не "смерть", но бесчисленные смерти и Смысл существования нашего вида. У меня был этот Смысл, но не философский, а физиологический. Когда умирают - не философствуют, а отдаются физиологическим конвульсиям. Как Земля теперь. Я владел этим секретом, но надо было сделать его живым, надо было его передать. Это было ужасно ответственно. Прежде всего, надо было спасти легендарный документ о путешествии Матери: Записную книжку. Ее первые шаги, на ощупь, в поисках нового вида, ее возгласы триумфа и отчаяния - ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы все попало в когти новой Церкви. Это была жестокая битва, о которой нет места говорить здесь. Джордано Бруно был упрям, я тоже. Сегодня, к счастью, больше нет костров, но есть убийцы в каньонах - я очень верю тому, что убийцы есть повсюду, как это виделось моему брату Рембо: "Вот наступает время убийц". — 15 —
|