Беспредел

Другое дело — новые депутаты, которые пробрались в Верховный Совет на волне горбачевских преобразований и демократических лозунгов. Все они жили в советском дерьме, большая часть — в провинции, а как увидели открывшиеся перед ними перспективы — у них аж дух захватило, а в глазах потемнело от страха, что всего этого можно лишиться в случае, если их переизберут. Ельцин не разогнал сразу парламент почему? Он же, можно сказать, весь его руководящий состав из дерьма вынул и рассчитывал на их преданность. Как же! Они как начали хапать все, что плохо лежит, так обо всем и забыли. Ты бы видел, что с этим бедным джигитом стало, когда его привели в номенклатурную квартиру. Я думал, что умрет. Он ничего подобного раньше даже во сне не видел. Завизжал что- то по-своему и пошел скакать по комнатам. А там даже сортиров целых три. Ну, и с другим молодняком также поступили. Мол, если ребята не хотите всего этого лишиться, делайте, что вам говорят: вот эти законы оставьте, а остальные — торпедируйте.

Нечто подобное и с вице-президентом произошло. Кто он был? Заштатный полковник, сделавший себе имя на бомбежке кишлаков в Афганистане, да и то умудрился быть два раза сбитым. Ну, стал бы за свои подвиги генералом — да и только. Но он чем-то Шапошникову приглянулся, и тот его накануне путча Ельцину порекомендовал кем-то вроде офицера связи. Ельцин тугодум, но в некоторых случаях совершенно непредсказуем. И в данном случае тоже. Ему прислали чиновника для поручений, а он снова что-то не так понял и протащил его в вице-президенты, опять же, видимо, рассчитывая на личную преданность. И снова просчитался.

Ельцин, когда создавал свою администрацию, строго и искренне следил и требовал, чтобы его сотрудники отказывались от каких-либо привилегий и от участия в разных темных делишках, обещая не обидеть их разрабатываемым законом о государственных служащих. Большая часть согласилась с президентом, поскольку еще в коммунистические времена нахапала столько, что уже была не в силах переварить. Я уж не говорю о коммунистической приватизации. Слава Богу, сам в ней участвовал!

О ком не подумал президент — это о новых людях, которые появились в его окружении, так сказать, с самого низу. С уровня там разных полковников и докторов разных наук, получавших в свое время 400–600 рублей. В сановном обществе бывших партноменклатурщиков им пришлось очень туго. Во-первых, на них смотрели, как на прислугу, которую по случаю какого-то великого праздника пустили в гостиную, где они имели право только переминаться с ноги на ногу и ждать, когда им поднесут рюмку водки с барского стола. Ни дач, ни особняков, ни поместий, ни счетов в банках у них не было. Я уж не говорю о недвижимости на Западе, ни об акциях крупных компаний и о многом другом. Обидно было, конечно. Я их всех на их жадности и закомплексованности и прибрал к рукам.