Беспредел

Я передал трубку Беркесову. Не похоже было, чтобы он получал от Климова головомойку. Он сосредоточенно слушал, время от временя говоря: "Да, товарищ генерал. Все будет сделано, товарищ генерал. Понял, товарищ генерал", В душе он все-таки все еще оставался старшим лейтенантом. Это удел многих людей со слишком быстрой карьерой.

Селектор на столе Беркесова молчал, телефоны тоже. Я взглянул на висевшие на стене кабинета часы: было десять минут четвертого пополудни. Дождавшись конца разговора Беркесова с Климовым, я сказал:

— Я пойду в консульство. Если что-нибудь интересное произойдет, звоните. Если я узнаю что-нибудь новое, то вас найду. Следите за выездами из города.

— Я знаю, что мне делать, — огрызнулся Беркесов. — Майор Шепелев вас проводит.

Шепелев проводил меня с блеском. Мы вошли в лифт прямо через комнату отдыха Беркесова, прошли по какому-то коридору, снова поднялись на лифте и очутились в какой-то квартире. Выйдя из нее, мы спустились по лестнице во двор, из которого я вышел на улицу прямо напротив нашего консульства на Фурштатской, не встретив при этом по пути ни единой души. Если бы майор Шепелев был любезнее, то он, наверное, мог бы меня проводить до самого моего кабинета в консульстве. Я в этом уверен.

III

Тот, кто долго имел дело с КГБ, знает, что эта организация, как бы она не переименовывалась, живет и действует по известным только ей законам мистического ордена. Каждый отдельный член этого ордена может иметь свои достоинства и недостатки, декларировать свою любовь или нелюбовь к демократии, разоблачать какие-то дела, как свои собственные, так и своих коллег, делать вид, что он давно порвал с этой организацией и с головой ушел в бизнес, но он всегда будет оставаться членом своего ордена, давно вставшего в России над всеми властями и проникшего во все поры общества. Освободить Россию от этого ордена также невозможно, как черепаху от панциря. Братья ордена, условно именуемого КГБ, составляют как бы коллективный разум и сила ордена в том, что никто вне его не может понять, чего он хочет.

Внутренние законы ордена непостижимы для окружающего мира, а равно непостижимы и для его отдельных членов. Это своего рода коллективный инстинкт самосохранения в качестве надгосударственного монстра. А потому никто никогда не знает, какой следующий шаг придет КГБ в голову. Да и КГБ не знает. Когда-то монстру казалось, что ему хочется, чтобы его глава был и главой государства. Были пролиты океаны крови, но когда этого удалось достичь, монстр понял, что ему это совсем не нужно и сам съел своего шефа.